Срочно выйду замуж - Инна Инфинити

Рядом с ней сидят заплаканная Аня в грязном свадебном платье и хмурый Федя. Мда, не такого окончания банкета все ожидали. Я гляжу на Антона. Его лицо покрыто сажей, правая рука в двух местах обожжена. Как он меня заверил: не сильно. Но он периодически прикладывает к ней холодный компресс.

— Давайте посмотрим на это с другой стороны, — предлагает папа. — Дом удалось спасти! Вам есть, где жить!

Папа определенно рад, что тете Любе есть, где жить.

— Так он весь водой залит! — восклицает тетя. — Там вся мебель плавает! Это же мне теперь ремонт делать придется, — опять хватается за голову.

— Ну вам же надарили деньги на свадьбу, — вставляет мама. — Вот сделаете на них ремонт. И без пожара давно пора было его сделать.

— Мы на эти деньги хотели с Федей на море поехать, — всхлипывает Аня. — Я никогда не была на море.

— Федя еще заработает вам на море, — многообещающе говорит папа. — Здоровый тридцатилетний мужик, голова на плечах есть, руки-ноги целы. Самое то, чтобы работать.

Федя зыркает на папу недобрым взглядом.

— Давайте просто порадуемся, что все остались живы, — предлагает Антон. — Ремонт со временем сделается, мебель купится. Главное ведь, что никто не погиб.

Но почему-то злосчастная троица не спешит радоваться. Тетя Люба и Аня продолжают плакать, размазывая по лицу праздничный макияж. Федя сидит с видом «как-же-я-все-это-ненавижу».

Я беру у Антона полотенце, снова смачиваю в холодной воде, отжимаю и подаю ему, чтобы приложил к обожженной руке. Следом беру второе полотенце и опять мочу. Протираю ему лицо от сажи. Затылком чувствую, как Федя за нами наблюдает. Плевать. Я люблю своего мужа и хочу за ним ухаживать. Через пару минут я увожу Антона в свою комнату. Не знаю как родственнички, а лично я очень рада, что никто не погиб. Особенно Антон и папа, которые тушили пожар наравне с пожарными. Когда мы оказываемся с мужем наедине, я крепко его обнимаю.

— Я очень за тебя боялась, — шепчу.

Антон обнимает меня в ответ. Я чувствую, как он улыбается мне в шею.

— Знаешь, я уже домой хочу, — продолжаю. — В Москву.

— У нас послезавтра самолет. — Затем смотрит на часы на стене. Они показывают 00:10. — То есть, уже завтра.

Я не знаю, что между нами будет, когда мы вернемся в Москву. Мы не обсуждали. В Николаевке у нас все идеально, мы влюблены, каждую ночь растворяемся друг в друге. Антон много раз говорил, что испытывает ко мне чувства с первого курса университета. Но что дальше? Мы вернемся домой и...? Меня охватывает чувство неизвестности, мне становится страшно. У нас был уговор: после возвращения из Николаевки разводимся. Уговор еще в силе?

Крепче обнимаю Антона, нахожу его губы и целую. Он охотно отвечает. Нет, я не хочу, чтобы наш уговор оставался в силе. Я не хочу разводиться. Это такое невероятное ощущение — быть замужем за прекрасным мужчиной, который за тебя горой стоит. Защищает, поддерживает и всегда рядом. Без Антона я бы не вывезла эту поездку.

— Я уже говорил, что люблю тебя? — Антон разрывает наш поцелуй, чтобы задать этот вопрос, а следом целует меня с еще большим жаром.

Я млею.

— А я говорила, что люблю тебя?

— Говорила, но можешь сказать еще.

— Я люблю тебя, Антон.

Он улыбается. А у меня слезы в глазах.

Нам приходится оторваться друг от друга из-за возни и голосов за дверью комнаты. Родственнички уходят к себе. Нехотя выхожу проводить их. Анино белое платье все в копоти и грязи. Фата порвалась в нескольких местах. Новое платье тети Любы тоже безнадежно испорчено. И только Федин костюм в хорошем состоянии, если не считать нескольких пятен крови из-за драки на свадьбе. Мне снова жаль тетю Любу и Аню. Хочется сказать какое-то доброе напутствие, но, мне кажется, любые мои слова в их ситуации будут звучать нелепо.

— Завтра мы с Антоном возвращаемся в Москву, — все же говорю им у калитки. — Всего вам доброго. Надеюсь, все наладится.

Федя на мои слова никак не реагирует, Аня демонстративно отворачивается, и только тетя Люба скупо улыбается.

— Удачи вам, — отвечает тетя Люба. — Антон, спасибо, что помогал тушить пожар.

— Не за что.

Когда папа закрывает за ними калитку, у меня с плеч падает тяжелый груз. В течение дня я намерена не выходить из дома, чтобы случайно ни с кем из них не столкнуться.

Мы сразу ложимся спать. День был длинным и тяжелым. А утром начинаем собираться в Москву. Родители грустят, как это обычно бывает, когда я уезжаю. Мама хочет дать нам с собой в столицу чуть ли не весь огород. Я отнекиваюсь, а Антон очень даже охотно набивает свой чемодан мамиными огурцами, которые она круглый год выращивает дома в больших горшках. У мамы вместо цветов дома растут помидоры, огурцы и перцы. Для овощей у нее оборудована специальная комната с нужной температурой.

Родители везут нас в аэропорт. Момент прощания — мой самый нелюбимый. Мама всегда грустит и сдерживает слезы, я тоже.

— Приезжайте к нам почаще, — говорит папа. — Так хорошо с вами было.

У меня колет сердце.

Папа жмет руку Антону и слегка обнимает его.

— Очень рад, что у моей дочери такой хороший муж.

Ну все, я сейчас заплачу.

Прощание затягивается минут на десять. Мама попеременно обнимает то меня, то Антона. Берет с нас обещание, что приедем в Николаевку на Новый год. И Антон охотно обещает. А я со страхом кошусь на него. Зачем давать родителям ложную надежду? Еще через час мы с Антоном заходим в самолет и занимаем свои места.

— Когда прилетим, надо будет поехать к моим родителям за котом.

— Нам вместе?

— Ну да. Ты же еще не знакома с моими родителями.

Зависаю на секунду.

— Ты хочешь нас познакомить?

— Естественно.

Снова зависаю.

— Сегодня?

— Да. У мамы три дня назад был день рождения, а сегодня они дома отмечают. Так что нам надо успеть.

Я помню, что три дня назад Антон звонил своей маме и поздравлял ее. Но он и словом не обмолвился, что мы поедем к ней в гости! Меня заливает жгучей краской, прячу лицо за