Правила Константинопольского синода 1276 года - Мария Владимировна Корогодина

обратное действие: Иосиф убедил собор в своей правоте. Собор снял наложенное на него владыкой церковное запрещение, а Новгородский архиепископ Серапион был сурово наказан за вмешательство в судьбу Волоколамского монастыря и сведен с епископского престола [Алексеев, 2019, с. 68–77]. Конечно, в данном случае решающее значение имел личный авторитет Иосифа Волоцкого; однако очевидно, что собор и митрополит больше не считали, что монастыри полностью подвластны епархиальному архиерею.

28 статья. Вдова-проскурница

«Въпрос. Аще невѣнчалнаа жена по мужни съмьрти, аже будет чисто житие или въ чрьници ся пострижеть, лзѣ ли еи печи просфуры или ни? Отвѣт. Аще покаание прияла будет отцемь духовным и стара, достоить еи печи».

Статья о женщине, жившей в невенчанном браке и во вдовстве захотевшей стать проскурницей, открывает ряд заключительных вопросов, сохранившихся как в греческом тексте[149], так и в русских редакциях правил Константинопольского синода. Упреки духовным детям в сохранении невенчанных союзов постоянно встречаются в поучениях церковных иерархов, став одной из основных тем для митрополитов Максима и Петра [РИБ, т. 6, стб. 142, 161]. Очевидно, невенчанные браки, приводившие к исключению семьи из церковной жизни, были в XIII–XIV вв. распространенным явлением на Руси. При этом, если вдовица не собиралась принимать постриг, служение в приходской церкви могло оказаться для нее единственным источником средств к существованию. В таком случае налагаемые на невенчанную вдовицу запрещения являлись критическими. Без сомнения, Константинопольский синод понимал это не хуже русских иерархов, относясь со снисхождением к отсутствию венчанного брака.

Именно в этой статье различия между греческим и русским текстом велики. Прежде всего, греческий текст подчеркивает, что женщина не была ни обручена, ни венчана, в то время как русский перевод говорит только о венчании. Чин обручения появляется в русских требниках не ранее XIV в. [Афанасьева, 2019а, с. 146]. Как можно полагать, обручение не получило распространения на Руси до XV–XVI вв., и сохранившийся в требниках чин долгое время не выходил за пределы книжных текстов. Обручение не упоминается в летописях, где тщательно фиксировались брачные союзы между князьями. В исповедных текстах, уделявших пристальное внимание законности и чистоте брака, вопросы об обручении появляются не ранее XVI в. [Корогодина, 2006а, с. 134, 429, 432]. Очевидно, русских архиереев больше беспокоило обилие невенчанных браков, чем отсутствие обручений, так что упоминание об обручении было сочтено излишним.

Кроме того, Константинопольский синод дал разрешение вдовице служить при церкви и печь просфоры при условии, что она блюдет «добрый образ жизни и целомудрие» (ἔχῃ καλὸν βίον καὶ σώφρονα). Переводчик убрал из текста упоминание как целомудрия, так и прелюбодеяния: последнее могло прозвучать оскорблением для женщины, сохранявшей верность мужу в невенчанном браке. Зато русский редактор добавил от себя, что для служения в церкви женщина должна иметь «чистое житие» (эти слова обычно употреблялись по отношению к мирянкам и подразумевали половую чистоту), либо постричься в черницы – требование, отсутствовавшее в греческом тексте.

Условия, при которых женщине дозволено служить при храме, в русском тексте иные, чем в ответах Константинопольского синода: покаяние (подразумевавшее исповедь, епитимью при необходимости и разрешение духовника) и преклонный возраст. Последнее требование, отсутствовавшее в греческом тексте, очевидно, было продиктовано древнерусскими поучениями, запрещавшими печь просфоры женщинам во время менструаций. Уже в «Вопрошании Кирика» находилось две статьи, предписывавшие печь просфоры женщине, не имеющей блудных грехов («Просфуры такои женѣ печи, аже бы не бляла…») и вне менструального цикла («Просфуръ не достоить женамъ печи, егда по обычаю есть еи…») [РИБ, т. 6, стб. 50 (№ 98), 59 (№ 12)]. В Особой редакции «Вопрошания Кирика», выявленной С. И. Смирновым, эти постановления объединены, и к ним добавлено уточнение (выделено курсивом): «Проскуры такои женѣ подобаетъ пещи, аже бы пришла къ мужеви по закону дивицею чиста с вѣнчаньем, абы от мужа не бляла…» [Смирнов, 1912, с. 11 (раздел 14)]. Эта вставка говорит о связи Особой редакции «Вопрошания Кирика» с русским переводом правил Константинопольского синода.

Статья о проскурнице относилась к числу тех, которые подвергались переделкам в силу своей актуальности. Так, в переработанном списке XVI в. Кирилло-Белозерской редакции статус женщины изменен: вместо «невенчальной» статья говорит о «двомужней» жене[150]. Статья сохранилась в трех русских редакциях правил: в старшей Кирилло-Белозерской (в том числе в списке ГИМ, Чуд. 18), близкой к ней Архангельской и в редакции Пандектов Антиоха Черноризца. В последней текст был значительно сокращен, что полностью изменило его смысл. Исчезло указание на вдовство, «чистое житие» и постриг. Согласно этой версии, невенчанная жена может печь просфоры (очевидно, сохраняя брак) при условии церковного покаяния[151].

29 статья. Приготовление церковного вина

«Въпрос. Подобает ли сухою стафилию служити или ни? Отвѣт. Аще не будеть где вина въ которои земли отнудь, да изьгнетуть новую стафиль и служать, а не сухую. Аще ли имет служити, грѣхь имать от Бога».

Один из важных вопросов, поставленных епископом Феогностом на Константинопольском синоде, касался церковного вина: что делать, если вино кончилось и негде его взять? Проблема насущная для русских земель, где виноградное вино было только привозным и достать его далеко не всегда оказывалось возможным, особенно в тех бедственных условиях, в которых находились русские княжества в XIII–XIV вв. Вино привозилось в Новгород Ганзой и оттуда попадало в иные русские земли, в том числе в Северо-Восточную Русь; источники свидетельствуют о широкой торговле вином и связанных с ней махинациях, например, с использованием бочек меньшего объема [Сквайрс, 2015, с. 272–274].

Перевод именно этого вопроса и ответа содержит наиболее грубые ошибки или же сознательные изменения. Греческий текст дозволял при отсутствии вина служить литургию на виноградном соке, выжатом из лозы. Вопросная часть греческого текста описывает проскомидию, во время которой смешиваются вино и вода, символизируя кровь и воду, исшедшие из Тела Христова при прободении копьем во время распятия: ἀποπιέζειν σταφύλας καὶ βάλλειν ὕδωρ καὶ προσφέρειν αὐτὸ εἰς τὴν θείαν ἱερουργίαν «давить виноград, наливать воду и приносить это на божественном священнодействии». Добавление воды здесь упоминается как составная часть приготовления евхаристической жидкости; однако переводчик не понял этого. Очевидно, что он не знал слова σταφυλή «гроздь винограда», которое осталось непереведенным – единственный нелитургический грецизм во всем древнерусском тексте. Это привело к тому, что переводчик совсем не понял смысла статьи: он не узнал описание проскомидии и решил, что воду предполагается наливать, чтобы размочить «стафилию». Смысл ответа сместился в переводе на противопоставление «сухой стафилии», которую запрещено использовать, и «новой стафилии», которая не требует добавления воды. Таким образом, если в греческом тексте запрет относился к служению на виноградном соке в тех землях, где есть вино,