Дед в режиме ведьмака - Евгений Валерьевич Решетов

Вот в такие моменты я жалею, что кодекс ведьмаков запрещает убивать людей… Даже таких, больше похожих на тварей болотных. Нет, если бы они представляли серьёзную угрозу для моей жизни — тогда да, их можно было бы убить, но увы, они так же опасны для меня, как и клопы.

Я подбоченился и презрительно усмехнулся, чем вывел из себя главаря.

— Сейчас я сотру эту ухмылочку с твоей поганой рожи! — побагровев, выпалил он, брызжа слюной. — Давайте, парни!

В меня полетели три камня, но все они ударились в возникший передо мной «воздушный щит» и бессильно упали возле крыльца.

Физиономии уродов сразу вытянулись от изумления, а их пасти распахнулись от шока.

— Охренеть, он маг, — трясущимися губами прошептал главарь.

Другой камень выпал из его руки, а стекленеющие глаза наливались страхом.

Плечи извергов задрожали, а на рожах появились робкие виноватые улыбочки. Были бы у них хвосты, они бы сейчас сунули их между ног.

Твари принялись судорожно отводить взгляды и что-то жалобно плямкать. Слова путались в их глотках, превращаясь в нечленораздельный лепет.

— Помнится, за попадание в голову кто-то покупает пиво? — хищно оскалился я, подобрав камень.

Они переглянулись и со всех ног бросились к выходу из проулка. Но «порыв бури» сбил их с ног, заставив покатиться по усыпанной битым стеклом земле.

Уроды завизжали от боли, а из мелких порезов пошла кровь.

Главарь умудрился ткнуться рожей в собачью мину. Скривился от гадливости, судорожно смахнул дерьмо с лица и вскочил на ноги. Но сразу же снова с воплями покатился по земле, сбитый вторым «порывом бури», как и его дружки.

После очередного падения главарь глубоко рассадил лоб и локти. Кровь начала заливать его перемазанную дерьмом рожу.

А один из его подельников разбил губы.

Кир же вывихнул руку, ту самую, которой швырял камни в собаку. Его вопль прокатился по проулку, услаждая мой слух.

Но к сожалению, третий «порыв бури» до них уже не дотянется. Да и применение магии оставило слабость в коленях и сухость во рту. Надо поберечь этот организм.

Но зато я швырнул-таки камень в улепётывающую троицу. В голову, конечно, не попал — куда там, с таким-то телом! Но вот в спину главарю угодил. Тот вскрикнул от боли и скрылся за углом вместе со своими стонущими и хрипящими подельниками.

— Думаю, за попадание в спину я точно заслужил хотя бы полбутылочки пивка.

Губы расползлись в довольной улыбке, а в душе вспыхнула надежда, что эти трое надолго запомнят мой урок.

Авось впредь они не будут издеваться над слабыми. По крайней мере, хотя бы на бомжей эти твари теперь станут смотреть весьма опасливо. А может, вообще начнут обходить их десятой дорогой.

И вот так, капелька за капелькой, мир станет лучше. А стоил такой урок всего-то пять минут и немного выносливости. Отличная цена за благое дело!

— А я сегодня дивно хорош! — приподнято проронил я и вернулся в туалет.

В раковине помыл лицо, руки, подмышки и всё прочее, до чего дотянулся.

Да, условия спартанские, но мне не привыкать. В Лабиринте и того нет. Порой приходилось в лужах мыться.

— Вот теперь почти жених, — посмотрел я на своё отражение в зеркале и вернулся в торговый зал.

— Игнатий Николаевич, что-то вы долго, — проговорила Мария, внимательно глядя на меня.

— В моём возрасте уже счастье, что хотя бы вернулся, а не помер, — иронично сказал я и вошёл в примерочную, где висели подготовленные для меня шмотки.

Девушка смолчала, а когда я вышел в обновках из примерочной, то причмокнула и весело произнесла:

— Ого, да вы в этой одежде самый крутой пожилой аристократ, коего я видела!

— А представляешь, что бы ты сказала, ежели бы мне удалось ещё и нормальный душ принять? — подмигнул я ей, держа в руке пакет со своими старыми вещами.

— Думаю, умоляла бы вас взять меня в жены, — хихикнула она.

— Да, так бы и было, — кивнул я и передал девушке пояс. — Возьми, в нём глаза гипнотизёра. Их бы надо побыстрее продать. Займёшься? Десять процентов тебе, девяносто мне.

— Договорились, — не стала она торговаться, взяв пояс. — И ещё пятьдесят процентов я переведу за зубы гоблинов, когда их продам.

Я кивнул, полностью ей доверяя. Не похожа она на ту, что обманет меня ради таких грошей.

— Так, теперь надо бы расплатиться за обновки, — просипел я.

Мария изо всех сил принялась убеждать меня, что всё это — подарок, но я заплатил, воспользовавшись картой. Слава богу, она никуда не делась из моего кармана.

После этого мы снова помчались на мотоцикле по Северной Пальмире. И остановились лишь возле старинного трёхэтажного особняка нежно-голубого цвета. Возле украшенного каменными львами крыльца курили тонкие сигареты два парня. По виду — тоже нежно-голубые: узкие джинсы, облегающие майки, покрашенные ногти.

Оба повернулись в нашу сторону, держа в руках стаканчики с кофе.

— Папик или дед? — негромко спросил один другого, однако я расслышал, с кряхтением слезая с мотоцикла.

Мария сняла шлем, открыв прелестную мордашку. Она тоже успела слегка привести себя в порядок.

— Точно дед, а не папик. Девица вроде ничего такая, аристократка, не стала бы она из-за денег спать с подобным стариком, — ответил другой, украдкой скользнув по мне взглядом. — Хотя, конечно, он ничего такой, брутальный, правда растрёпанный.

— Согласен. Они точно не спят вместе, зуб даю, — уверенно проронил первый и глубоко затянулся. — Слишком хороша она для него.

Хм, какие невоспитанные гады. Надо бы их наказать.

Я весело посмотрел на байкершу и кое-что ей прошептал.

Та еле заметно улыбнулась, а затем озорно блеснула глазами, подалась ко мне, поцеловала в щеку и громко сказала:

— Пока, любимый. Ночь была превосходной!

У парней от изумления выпали и стаканчики с кофе, и анальные пробки.

— Блестяще сыграно, Мария, — еле слышно оценил я и следом громко проговорил: — До новой встречи!

Девушка улыбнулась ещё шире и умчалась на взревевшем мотоцикле, оставив запах угарного газа.

А я прошёл мимо ошарашенных парней с такой физиономией, словно уже порядком устал оттого, что ко мне клеятся симпатичные дворяночки.

Правда, мою победную поступь прервал лысый здоровяк в костюме и с бейджиком на груди. Он загородил собой резную двустворчатую дверь, стоило мне подняться по ступеням крыльца.

— Простите, но тут не клуб для престарелых байкеров, — прогромыхал здоровяк, сверху вниз глядя на меня пренебрежительно-завистливым взглядом.

Он тоже видел и слышал, как я прощался с Марией.

— Меня ждут, — кивнул я на дверь. — Как там его?.. Генрих Красавцев. И побольше уважения, милейший.

Тот сглотнул