Милый мальчик - Роза Ветрова

- Значит, первый шок прошел, и я могу продолжить?

- Ничего ты не можешь! Отпусти меня!

- Глупо останавливаться, когда все самое худшее позади, - бормочет он мне в ухо, целуя попутно мочку уха. От его дыхания мне щекотно и... дьявол, побери, приятно. Поясницу сладко простреливает молнией, и я тихо ахаю, уворачиваясь от него.

Конечно же, и думать абсурдно, что он меня отпустит. Наоборот, его объятия и поцелуи становятся еще крепче и интенсивнее, горячие ладони ласкают грудь. Боль потихоньку отступает, но все еще остается соседствовать с просыпающимся вновь возбуждением. Мне ничего не остается, как смириться с положением вещей и перестать дергаться, потому что от этого я делаю себе только хуже.

Мне приходится вцепиться в твердые плечи, когда он начинает двигаться во мне, потому что мне нужно ухватиться хоть за что-то, чтобы не провалиться в глубокую бездну, сотканную из странного клубка боли и удовольствия.

- В следующий раз боли не будет, - тихо успокаивает Савва, целуя уголок моих губ, и я стреляю в него взглядом, полным ненависти.

- Прекрати быть таким милым. Я знаю, что ты таким не являешься.

- Ладно, не буду, - вместе с этими словами он совершает жесткий толчок, и я вскрикиваю, неосознанно обхватив его бедрами в жалкой попытке остановить.

- Я не это имела ввиду!

- Точно? Мне показалось ты хотела пожестче, - издевается эта сволочь, насмешливо разглядывая меня из-под полуопущенных ресниц.

При этом он продолжает неспешно двигаться, проникая глубоко и задевая внутри какое-то особое местечко, отчего я ойкаю и сильнее обхватываю его ногами, подаваясь вперед и одновременно поражаясь собственной реакции. Щеки вспыхивают от стыда, и я отворачиваю лицо в сторону, лишь бы не видеть эту самодовольную усмешку.

Но его пальцы хватают меня за щеки и поворачивают обратно, заставляя уставиться прямо в пугающую зелень его глаз.

- Сегодня я удивительно добрый, поэтому порадуем тебя еще немножко.

Он снова захватывает мои губы в поцелуе и касается рукой влажного бугорка, отчего все мои мысли сметает головокружительным вихрем.

Вместе с растущим темпом Саввы, погружающегося в меня плавными толчками, все сильнее скручивается напряжение внизу моего живота, требуя освобождения. Дыхание парня становится рваным, из него вырывается низкий хриплый стон, от которого по моей коже пробегают мурашки. Его хватка становится сильнее, он еще шире раскрывает мои бедра, вбиваясь в меня со звериным голодом. Через пару секунд я не выдерживаю его натиска и настойчивых ласк, томительная пульсация внутри взрывается ярким фейрверком, и я громко кричу, не готовая к тому, что меня настигнет мощный оргазм.

Вслед за моим криком раздается выдох Саввы, и, толкнувшись в меня еще пару раз, он резко отстраняется и изливается мне на живот, прикрыв глаза и откинув голову.

Пребывая в легкой прострации, я растерянно перевожу взгляд с его подрагивающих ресниц на горячие капли вокруг моего пупка, но помимо этой постыдной картины вижу, что его член и рука в крови. И между моих бедер тоже разводы. Этой же кровавой рукой он размазывает свое семя по моему животу с подозрительно горящими глазами. Я различаю в них торжество.

- Боже... - со стоном я закрываю лицо ладошками и прячу пылающие щеки.

Вот и свершилось. Чудик действительно забрал мою девственность. Пропади он пропадом.

Безо всякого труда он убирает мои руки с лица, прожигая меня взглядом. На его нос уже вернулись очки. Взяв мою руку в свою, он раскрывает ее и прижимается гладкой щекой к моей ладошке, неотрывно поглощая зеленью своих глаз. Что-то екает у меня в сердце, пронзает тонкой острой иглой от этой картины. Но, конечно, я не собираюсь прощать его за сделанное, даже не смотря на то, что по итогу я испытала оргазм. Морально он раздавил меня сильнее, чем физически. Пусть ублюдок катится в преисподнюю. Там ему самое место.

- Ты тяжелый, - сдавленно выдыхаю я, не зная куда спрятаться от его взгляда.

Приподнявшись, он скатывается с меня и ложится рядом, обняв за талию. Я осторожно поднимаю на него глаза и снова вижу, что он на меня смотрит. Ррр. Сколько можно!

- Мне неловко, когда ты так пристально смотришь, - сварливо произношу я, чувствуя себя, и впрямь, не в своей тарелке. Даже после произошедшего между нами.

- Ты красивая. Мне нравится на тебя смотреть.

От его слов и, главное, тона, которым он их произнес, в животе становится щекотно, а в груди что-то тянет за тот самый рыболовный крючок, который он закинул. Мне вообще-то крайне редко доводилось слышать что я красива, от Ляли пару раз - да. А в художественной школе, где мне иногда приходилось позировать, учитель, подсказывая ученикам в процессе, указывал на мои невыделяющиеся черты так: курносый конопатый нос, довольно пухлые губы, светлые глаза и бесцветные ресницы. Бледная кожа и выгоревшие волосы. Я вся была как бледная моль, и моя самооценка частенько оказывалась ниже плинтуса, когда еще и парни обделяли вниманием в старших классах. Меня стали замечать только когда пошла прилично расти грудь. Так обидно, что кроме моих сисек, ничто не могло их заинтересовать.

С другой стороны, не сказать, что я особо пыталась сблизиться с ребятами. Даже к Юлиану из художки, как бы он мне не нравился, я так и не подошла, закрывшись в своем коконе.

Боже. Юлиан, художка. Даже Ляля. Как будто все это было в другой жизни.

- Ау, ты уже считаешь овец? - голос Саввы возвращает меня с небес на землю.

- Каких овец? - не понимаю я.

- Которых ты, вероятно, пасешь перед сном.

- Твои шутки совсем не смешны, - фыркаю я.

- Думаешь в моем списке ежедневных дел есть пунктик "веселить Мишу"? - усмехается парень.

- Вряд ли. Скорее в списке следующее: номер 1. напугать Мишу до усрачки, номер 2. отыметь Мишу как следует, номер 3. смотреть на Мишу, не моргая пять минут.

Он негромко смеется и чмокает меня в губы.

- Почти в точку. Еще пункт забыла добавить: "целовать Мишу". Как можно чаще. - Он снова меня целует.

Это что еще за розовые сопельные милости, как у влюбленных парочек?

Нахмурившись, я уворачиваюсь от него и пытаюсь прикрыться уголком простыни, но Савва убирает ее прочь, притягивает мое лицо и опять прижимается к губам. С ледяным ужасом, я ощущаю, как быстро твердеет его член, прижатый к моему бедру.

- Мне