Воины СВО. Воронежцы. Книга славы и памяти - Михаил Иванович Федоров

– Награжден орденом Мужества. Двумя медалями… Мемориальная доска на школе в Советском. 4 октября 2022 года в день его рождения открыта. Приезжали также ребята с части… В школе парта Героя… В Алексеевке открыт зал бокса его имени. В краеведческом музее уголок. В бригаде скоро юбилей, там готовят книгу обо всех ребятах. На Алтае в храме повесили табличку с именами погибших… Ребята с отряда, где служил Вадим, когда отпуск, приезжают на кладбище к мужу…

Память о Вадиме Рожкове бежала по стране, которую он вызвался защищать.

1 мая 2024 года

P.S. После разговора с Аней я написал ей письмо, хотел поинтересоваться, знали ли друг друга сержант Авраменко и младший сержант Рожков, погибшие в один день в одном населенном пункте. В совпадении этих событий просматривалась невидимая связь, как и между всеми, кто не сбежал за границу, а поехал сражаться.

Рядовой Романов

Я сирота, у меня теперь на попечении брат и сестра.

Даниил Романов

Отец и мать Даниила

Когда 16 апреля 2024 года я рассказывал студентам Воронежского технологического института про мои книги об СВО и потом дарил ребятам журналы, ко мне подошел молодой человек, вид у которого мне показался очень грустным. И собираясь подписать ему журнал, посмотрел на него и спросил:

– У тебя что-то случилось?

Тот приглушенным голосом ответил:

– Отец погиб…

Оказалось, еще в октябре 2023 года.

И когда стал уточнять, что с ним и как, он:

– В поле лежит… Без вести пропавший…

Звали этого студента Даниил. Он долго не выходил из моей памяти. Я тогда записал номер его телефона и обещал поговорить и накануне Первомая позвонил. И вот 1 мая 2024 года он пришел ко мне, и я услышал нерадостную историю.

Его отец Романов Сергей Николаевич родился 28 июня 1978 года, жил в Воронеже, у него 24 сентября 2002 года на свет появился и он – Даниил.

– Родители жили в Отрожке (район в Воронеже), – рассказывал юноша. – У отца две сестры и два брата. Их родители – мои дедушка и бабушка по отцу адвентисты 7 дня…

– За ними, наверно, чекисты бегали…

– За ними, может, и бегали, а за мной нет.

Вспомнил, как до горбачевской перестройки шла борьба с религией.

Даниил:

– По маминой линии никаких религиозных не было. Но у них случилось одно горе, и это отразилось на моей матери. И вот отец оказался в нужный момент рядом с ней, и они стали мужем и женой. Жили, конечно, не ахти как. В квартире тесно, но жили. Вскоре родители отца переехали в Липецк. И мы с ними. И теперь жили в частном доме. Мы, сестры, братья папы, его родители.

– А с адвентистами?

– Меня всячески тянули туда, но я никак…

– Когда тянут, тогда и обратная реакция…

– Ну там как, я грудной ребенок, у меня под подушкой крестик, ведь меня крестили. А они берут и вытаскивают крестик. А мама с этим боролась, она вообще бойкая.

– А отец?

– Он тоже как вероотступник. В отличие от его родителей. Он не адвентист. Но человек идейный. В 90‑х он грезил о своем деле. Где бы он ни был – в Воронеже, в Липецке, он пытался открыть свое дело…

– Тогда многие пытались…

– Да, то мебелью… Но везде подкашивала ему дорогу известная страсть к напиткам…

– Тоже распространенное явление. Кстати, я ведь начинал службу в милиции в должности заместителя начальника медицинского вытрезвителя и мне эта черта очень знакома…

Сергей Николаевич Романов

Даниил Романов:

– И вот живут в Липецке, какие-то склоки, и, в общем, брак у них с мамой распался. Мама уезжает в Воронеж со мной, и мы живем в Отрожке. Мама выходит замуж за мужчину, он мне отчим. Он меня воспитал. И про моего родного отца я на протяжении долгого времени ничего не слышал. Может, раза два-три меня забирали в Липецк. На детский ум какие отблески есть, какие-то зоопарки, и все. Мне семь лет, начинается моя более-менее сознательная жизнь. Первый класс, школа, что я помню. Потом у меня сестра появилась у мамы от второго брака. В 12–13 лет в обиходе появляется компьютер, и на меня вышел отец. Он хотел пообщаться со мной. Созваниваемся по скайпу. У него за это время тоже появилась семья. Тоже родился сын. И первое общение с отцом: я узнавал, что он за человек, чем дышит, чем грезит. И он до последнего всегда о чем-то задумывался, что-то хотел сделать, что-то изобрести. Он вот такой: что-то придумать. Открыть свое предприятие…

– А по образованию он кто?

– У него среднее специальное, насколько я помню, и он, по-моему, автомеханик… И складывалось такое впечатление, что отец хотел мною похвастаться. Что у него есть такой сын, что он такой образованный. Потому что мама мной очень занималась. Она развивала меня. Все мои заслуги, все вещи, которыми я интересуюсь, какие я знаю, всему я обязан маме.

– А она что оканчивала…

– По образованию воспитатель. Окончила педучилище и курсы повышения квалификации. Она занималась проблемными детьми. В школах, в интернатах. Когда я маленький был, там три, четыре года, она работала на заводе, ну а потом все-таки устроилась в детский садик и занималась своим делом… И постепенно это общение с отцом происходило. В старших классах у меня была, скажем так, мечта идиота: я очень хотел поступить в медицинский университет.

– Прекрасная мечта…

Даниил Сергеевич:

– И вот я мечтал и выбрал два университета в Питере.

– Как здорово!

– Вообще-то метался, хотел и юристом.

– Все мы мечемся. Я до сих пор мечусь.

Неудача с питерским университетом. В технологическом

Даниил Романов:

– А потом мама мне сказала, куда. Я прекрасно знал химию, потому что с детства букашки-таракашки. Все подряд. Я единственный окончил школу с благодарственным письмом за отличие в учебе по химии. Я единственный человек из школы, который досконально знал химию.

– Это многого стоит, – вспомнил я, как все мы «плавали» по этому предмету.

– И я выбрал два вуза. Первый – военно-медицинская академия.

– Есть такая в Питере.

– А второй: Первый Санкт-Петербургский медицинский университет.

– А в Воронеж?

– В Воронежский медицинский решил не рисковать…

– Там стоит финансовый вопрос.

– Да, там либо обязательно репетиторы, на которых у нас денег не было, либо…

Даниил с мамой и младшим братом

О трудностях поступления для мальчиков