Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск им. Велимира Хлебникова. Выпуск второй - Альманах Российский колокол

– У тебя рука в крови…

Вера посмотрела на руку: из запястья сочилась кровь, которая, стекая ручейком на книжную страницу, как будто пыталась вытолкнуть из своего пространства чужеродный блестящий предмет. Она уже намеревалась достать из своего тела злосчастный осколок, как внезапно её израненную руку притянул к себе обходительный сосед. Аккуратным движением рук он извлек стекляшку, а затем, словно это входило в его обязанности, достал из бокового кармана брюк опрятно сложенный носовой платок и бережно перевязал место пореза. От неожиданности Вера не смогла вымолвить ни слова. Она промолчала и в тот момент, когда её спаситель встал из-за стола и, собрав свои книги в охапку, вышел из читального зала. Молча сидела и тогда, когда рассерженная уборщица, резво сметая осколки стекла, проклинала свою загубленную жизнь.

Через некоторое время Вера брела по сырому городу. Всё, что случилось за эти полдня, породило в ней какие-то необъяснимые противоречивые чувства, и сейчас, обходя дорожные выбоины, доверху наполненные водой, девушка зачем-то вспоминала своего случайного собеседника.

– Кто он? – будто в бреду прошептала она. – Откуда я его знаю? Зачем мне его платок? – вырвалось из её уст.

Сорвав с руки спасительный подарок, Вера словно оцепенела: сгусток крови, выпиравший из рваной раны, повредился и густыми разводами размазался по всей поверхности руки.

– Теперь и у меня руки в крови, – прошептала она и, как будто опомнившись, словно её озарило, добавила: – Неужели это он?

Прошло три месяца…

Теперь Вера была полноправной студенткой, за это время она повзрослела и, на удивление себе, изрядно похорошела. Каждый раз, проходя мимо городской библиотеки, она вспоминала события во время летней грозы. Разглядывая рубец на руке, образовавшийся от пореза осколком оконного стекла, Вера припоминала облик незнакомца, воспроизводила в памяти его окровавленные руки и тот отрешённый взгляд, которым он одарил её напоследок. Его незабываемый тембр голоса каким-то навязчивым отголоском звучал в глубине её души, тот трепет, с которым юноша перевязывал ей руку носовым платком, заботясь о ней так, как никто и никогда не проявлял своих чувств по отношению к ней, изводил её. Вере казалось, что некая неведомая сила посмеялась над ней, над её одиночеством, над тем безразличием, с которым она выросла и отправилась во взрослую жизнь. И эти мысли, назойливо колобродившие в её повседневности, незатейливо складывались в рифмованные строчки. До этого случая всё, что могло быть связано с вдохновением, было ей чуждо и неприемлемо. Но сейчас руки, никогда не знавшие поэтической строки, в каком-то незыблемом беспамятстве строчили шедевры чувств.

В порыве нахлынувших воспоминаний Вера направилась в городскую библиотеку. За столом сидела тучная женщина и, вглядываясь через двояковогнутые линзы очков, пыталась что-то записать в раскрытый библиотечный формуляр.

– Вам что? – спросила она, небрежно взглянув в растерянные глаза девушки.

И вдруг, словно в каком-то бреду, Вере припомнились четыре цифры, случайно промелькнувшие перед её глазами в тот момент, когда молодой человек пролистывал книгу. И она, ещё не осознавая всего содеянного, растерянно произнесла номер формуляра и тут же протянула книгу, случайно взятую с ближайшей книжной полки.

– Вы действительно хотите это прочитать? – насмешливо спросила женщина, взглянув на название книги.

– Да, – ответила Вера, слегка покраснев. И немедля, как будто кем-то гонимая, внезапно спросила: – А можно я оставлю в формуляре записку?

– Да ради бога! – ответила та. – Оставляйте, если вам это чем-то поможет!

В следующее мгновение, пока библиограф записывала в чужой формуляр случайную книгу, Вера достала из кармана аккуратно сложенную записку и внимательно перечитала безумное послание незнакомцу:

Пока люблю, пока тобой дышу,

Я Свет блаженный излучаю,

Во Тьме любимый силуэт ищу,

Зову, от бед оберегаю!

Вера Истомина

Проследив, как библиограф с присущим ей безразличием вложила записку в его формуляр и задвинула алфавитную шуфлядку в стол, девушка направилась к выходу.

Через месяц, когда Вера возвращала в библиотеку ненужную ей книгу, она нашла в его читательском формуляре ответ:

Дорогой мой Пашка! Не знаю, с чего начать… Как давно мы друг друга знаем и как сильно я тебя люблю… Расстались, но это не повод для того, чтобы забыть нашу любовь. Когда вспоминаю, как ты смотрел мне в глаза, меня охватывает дрожь какого-то удовольствия. Как приятно думать, знать и вспоминать о том, что я кем-то любима. Паша, ты самый лучший человечек на всём свете, за что я тебя и люблю. Целую тебя крепко, обнимаю и надеюсь, что мы скоро увидимся… Обниму тебя крепко и утону в твоих объятиях… Люблю безумно, больше жизни!!!

Прочитав его ответные строки, Вера неожиданно разрыдалась. Конечно же, она поняла, что молодой человек над ней насмехается. И это глумление девушка восприняла расплатой за ту наивность, с которой она вступила во взрослую жизнь. Однако самым горестным и в то же время противоречивым чувством, перед которым Вера внезапно поникла, было осознание того, что она полюбила просто книжную обложку. И в одно мгновение, всхлипывая от нахлынувших воспоминаний, Вера аккуратно написала внизу листа:

Я глупая, а ты – немыслимо умён?

Я сумасшедшая, а ты так осторожен!

В своей судьбе могу зажечь огонь и Свет,

А ты боишься: Тьма тебе всего дороже!

Вера Истомина

Библиотекарь по какой-то случайной оплошности вложила формуляр Веры в читательский формуляр Павла, и девушка, уже совсем отчаявшаяся, вскоре нашла в своём библиотечном формуляре его ответ:

Ну и что с того, что я вымотался за сегодняшний день… Я сильно устал, но я счастлив так, как даже не был счастлив шесть лет назад. И пусть никто не знает причину моей радости… Я очень счастлив!!!

Павел Мирский

Оставленная им записка зажгла надежду на встречу. «Он тот, – радостно дрожало её сердце, – который подарит мне новую жизнь… Его зовут Павел…» Однако радость её была слишком поспешной. Теперь она приходила в библиотеку, словно на свидание к далёкому другу, но каждый раз, открывая свой читательский формуляр, она находила там оставленное своё четверостишие:

Когда ж ты, милый, наконец, поймёшь,

Что наш с тобою рок извечен?!

Когда ж ты к Богу на поклон придёшь,

Ведь ты судьбой со мной обвенчан?!

Вера Истомина

Прошло два года…

Потеряв всякую надежду на ответную переписку, не говоря о желанной встрече, Вера целиком отдалась науке. Получила диплом с отличием, поступила в аспирантуру и с восхищением предвкушала очередные беседы с учёными. Однако она