Плохие парни оставляют раны - Айнави

полотенцем столик и пол вокруг него. Успеваю прополоскать его в раковине и развесить сушиться. Подумав, достаю из кладовки гладильную доску и утюг. Попробую посушить с его помощью топ.

- Поль, - зовёт меня Дима. Возвращаюсь в гостиную, он суёт мне в руки белый комок.

- Вот, держи. Маринкиных вещей не нашёл, так что походишь пока в моей футболке. Переодевайся, я сейчас.

Димка уходит на улицу. Быстро меняю мокрый топ на футболку. Она довольно длинная, почти до середины бедёр. Подумав, стягиваю джинсы. Собрав вещи, иду к гладильной доске. Высушу их, насколько смогу, поговорю с Димой и уеду. Хватит с меня этого цирка.

- Полина.

Вздрагиваю, услышав знакомый голос. Выхожу в гостиную, произношу удивлённо:

- Никита? - я так рада ему. Я хотела сама поговорить с Димой, но сейчас я так рада, что Ник приехал. Но... - Ты как узнал, что я здесь?

Никита молчит. Он смотрит сначала на меня, потом медленно обводит взглядом комнату, задерживаясь на накрытом столике, диване со смятым после моего на него падения пледом. Я слежу за ним, и до меня медленно доходит, как всё это может выглядеть со стороны. Ник переводит на меня взгляд, в котором с ужасом замечаю какую - то дикую смесь злости, отчаяния и презрения. Выговариваю поражённо:

- Никит, ты же не думаешь, что... - не успеваю договорить.

- Дрянь, - выговаривает он. - Какая же ты дрянь! - уже громче, дрожащим от злобы голосом.

- Никит! Да как ты мог подумать... - у меня язык не поворачивается произнести это вслух.

- А что я должен думать? - цедит он сквозь зубы. - Всё очевидно.

- Да что угодно, - меня начинает колотить крупной дрожью от его ледяного тона. - И что тебе очевидно? Что? Никит, - стараюсь говорить спокойно, чтобы самой успокоиться, - я случайно тут оказалась, правда, - пытаюсь достучаться до него, торопливо, глотая слова, - ты же знаешь, мы должны были встретиться в его квартире, но он всё переиграл в последний момент. И я хотела сразу ему всё сказать, но он... - ну, почему, почему я должна оправдываться за то, чего я бы даже в самом страшном сне не сделала. Но я продолжаю, потому что какой - то совершенно стеклянный взгляд Ника пугает до одури: - Я не успела, просто не успела ничего сказать, Дима открывал шампанское и облил меня с ног до головы. Мне пришлось переодеться...

Я умолкаю резко, потому что понимаю - Никита меня не слышит. Он смотрит как будто сквозь меня. Подхожу ближе, кладу руку ему на плечо, но он скидывает её, отступая от меня в сторону на пару шагов.

- Не трудись. Твои оправдания мне нахуй не сдались. И ты тоже, - он разворачивается ко мне спиной, направляясь к двери.

А я просто не знаю, что говорить, что делать. Просто хватаю воздух ртом, как выброшенная на берег рыба, не понимая, абсолютно не понимая, что происходит. Кажется, что я в какой - то кошмар попала, в какое - то грёбаное Зазеркалье. Но я не могу, не могу отпустить Ника, потому что внутри есть чёткое ощущение, если сейчас он уйдёт, я его больше никогда не увижу. Я бросаюсь за ним, догоняя уже почти в дверях. Хватаю за руку, и с какой - то непонятно откуда взявшейся у меня силой, дёргаю на себя, останавливая. И пока он не начал вырываться, говорю сбивчиво, чтобы успеть, чтобы донести, оправдаться, сама не знаю в чём:

- Никита, я не понимаю, почему ты так реагируешь, но просто поверь, у меня ничего, - с нажимом произношу последнее слово, - ничего не было с Димой. Ни раньше, ни сегодня, я...

- Заткнись, - он всё же выдёргивает свою руку из моей ладони.

- Никит...

Я не оставляю попытки достучаться до него. Он резко хватает меня за плечи, толкает назад с силой, от чего я отлетаю к стене, больно ударившись о неё спиной. На глазах выступают слёзы: и от боли, и от страха, и от унижения, что приходится оправдываться непонятно в чём. Ник же подходит ко мне почти вплотную, его пальцы стальной хваткой сжимаются на моём плече. Мне больно, и я пытаюсь отцепить его руку, но он даже не замечает моих жалких попыток. Поднимаю на него взгляд, спрашиваю тихо сквозь слёзы, с которыми уже нет смысла бороться:

- Никит, почему ты мне не веришь?

Кривая усмешка искажает его губы. Он молчит, и мне кажется, что уже и не ответит вовсе. Разжимает пальцы, отпуская меня, отступает на шаг, выплёвывая напоследок:

- Ты на свою мамашу не только внешне похожа, - ещё одна кривая ухмылка, - такая же шлюха, как она.

От его слов внутри всё обрывается. Становится как - то всё равно на то, почему он так разозлился. Я ни в чём не виновата перед ним. Я ни в чём не виновата, повторяю про себя словно мантру, пытаясь сохранить остатки самообладания.

- Думай, что хочешь, - внутри пустота. Вытираю ладошками слёзы, больше не произнося ни слова. Пусть уходит.

Дверь открывается, внутрь вваливается Дима, в его руках замечаю закупоренную бутылку шампанского. Он останавливается, ошарашенно глядя то на меня, то на Никиту.

- Какого...

Ник разворачивается к нему резко, отталкивает в сторону, освобождая себе проход. Несколько секунд, и мы остаёмся с Димой одни. Он подходит ко мне, обнимает за плечи, тянет поражённо:

- Сбегал до магазина называется, - пытается заглянуть мне в глаза. - Поль, что произошло?

Высвобождаюсь из его рук. Говорить не могу, потому что горло как будто тисками сжато. Оглядываюсь беспомощно по сторонам, до конца не веря, что я по - прежнему на даче, что только что здесь был Ник, обозвавший меня шлюхой. Кажется, что это произошло не со мной. Но, увы, со мной.

Иду на кухню. Дима тихой тенью следует за мной. Молчит. Хорошо. Я сейчас сама себе напоминаю какой - то робот из будущего: вроде соображаю, кто я, где я, делаю что - то, а внутри ничего - ни эмоций, ни переживаний. Выключаю утюг. Не стесняясь Димы, стягиваю с себя его футболку, бросаю её на пол. Надеваю свои вещи.

- Полина! - Дима не выдерживает, перехватывая меня на