Системный Творец - Александр Сорокин

Отход. Это был приказ Горста.

— Четвёртый! К стенам! Отступаем по порядку! — закричал Эдварн, его голос был сиплым от усталости и боли. — Раненых — на себя! Не бросать

Мы начали отходить, прикрывая друг друга. Кэрвин и Рагварт, словно неразлучные тени, прикрывали фланги. Лиор и Брэнн, спина к спине, отбивали атаки наседающей Поросли. Я, всё ещё едва держась на ногах, шёл рядом с Эдварном, который сильно хромал.

Мы отступали к воротам, которые теперь казались единственным островком спасения в этом безумном мире. За нами, давя своих же раненых и покалеченных, катилась волна монстров.

Калитка захлопнулась за последним из отступающих. Массивные засовы с грохотом встали на место. Давка у стен была не лучше, чем на поле боя. Раненых уносили в лазареты, ополченцы в изнеможении падали на землю. Воздух был густ от запаха крови, пота, страха и смерти.

Я, превозмогая боль в каждом мускуле, отыскал грубую лестницу и взобрался на стену. Со мной рядом поднялись Эдварн и остальные выжившие из нашего отряда.

Стена давала иллюзию безопасности, но вид с её высоты эту иллюзию беспощадно разрушал. То, что казалось хаотичным натиском снизу, с высоты обретало ужасающую, почти инженерную чёткость.

Поле боя, которое мы только что покинули, теперь представляло собой жуткое зрелище. Монстров было не слишком много — может, две-три сотни — но этого было более чем достаточно, чтобы ни один живой человек не мог чувствовать себя в безопасности за этими стенами.

Твари не бросались на стены и ворота сломя голову. Вместо этого происходило нечто более страшное — методичное закрепление на захваченной территории. Корневые Оплоты, эти живые осадные башни, вонзали свои мощные корни в землю прямо на окраине поля, превращаясь в неподвижные, но смертельно опасные бастионы. Из их тел выползали новые порции Лесной Поросли, которая тут же начинала сносить остатки наших укреплений — повозки, частоколы, — растаскивая материалы и утаскивая трупы вглубь своей формирующейся цитадели.

Лиановые Скользни оплетали трупы — и наших солдат, и павших тварей — создавая из них жуткие, шевелящиеся муравейники. Я с ужасом понял, что это не просто бессмысленная жестокость. Это была переработка биоматерии для чего-то нового.

Но самыми опасными были зараженные звери. Они не участвовали в этой странной работе. Огромный медведь, чьего сородича мы убили, с рёвом метался по периметру, выискивая слабину в нашей обороне. Стая волков с древесными наростами на спинах рассыпалась цепью и, словно настоящие падальщики, принялась терзать тела павших, раскачиваясь из стороны в сторону и издавая хриплое, чавкающее урчание. Их движения были отрывистыми, нервными, а глаза горели не просто яростью — в них читался нечеловеческий, болезненный голод. Каждый их укус, каждая царапина, нанесённая даже трупу, означала, что вскоре он может подняться и пойти на стены, уже как часть Леса.

Они не штурмовали. Они… обустраивались.

— Смотрите. — хрипло произнёс Кэрвин, указывая луком в сторону одного из Корневых Оплотов. — Видите движение у основания?

Я присмотрелся. Из-под мощного ствола чудовища, из земли, будто ростки, пробивались тонкие, жилистые побеги. Но это были не побеги. Они были похожи на щупальца или на корни, но двигались они с зловещей целеустремлённостью. Они медленно, сантиметр за сантиметром, начали оплетать брошенные на поле тела, втягивая их в землю. Поглощение. Утилизация. Лес не просто наступал — он пожирал отвоеванное пространство, перерабатывая его в себя.

Эдварн, тяжело опираясь на парапет, сплюнул.

— Вот суки… Землю под нас роют. Буквально. — он повернулся к капитану Горсту, который как раз подошёл к нашей группе, его лицо было мрачнее тучи. — Капитан! Они же корнями стены подрывать начнут!

Горст молча кивнул, его глаза безжалостным сканером окидывали поле.

— Вижу. — его голос был глухим, лишённым эмоций. — Арбалетчики! Огненные горшки! Бейте по тем укоренившимся уродцам! Не дайте им укрепиться!

С башен полетели новые снаряды. Глиняные горшки со смолой разбивались о тела Корневых Оплотов, и следом летели факелы. Несколько тварей вспыхнули, издавая пронзительный, дребезжащий визг, больше похожий на скрип ломающегося дерева. Их корни затрепетали, выдернулись из земли. Но на место двух подожжённых тут же выползли ещё три, занимая их место, начиная тот же медленный, неотвратимый процесс.

Это была не битва. Это была осада. И противник не штурмовал стены яростью и числом. Он методично, не спеша, запускал под них свои ядовитые корни, перемалывая и ассимилируя всё, что осталось за пределами камня.

Я почувствовал, как по спине пробежал ледяной холод. Не от страха, а от осознания. Это сражение и правда будет долгим. Прямо сейчас, пока мы стояли на стенах, враг копал нам могилу прямо под ногами.

Глава 17

Время спуталось, превратившись в один сплошной, кровавый миг. Адреналин, что недавно горел в жилах огненным шквалом, теперь выгорел, оставив после себя свинцовую тяжесть и оглушающую пустоту. Я, шатаясь, как пьяный, помогал тащить с улицы очередные носилки. Руки сами сжимались на грубых деревянных палках, спина гнулась под чужим весом, а в ноздри въедался густой, тошнотворный коктейль запахов — кровь, пот, горелое мясо и сладковатый, гнилостный дух заразы.

Городской лазарет был переполнен из-за наплыва раненых, поэтому дополнительные места были развернуты в первом попавшемся большом складе. И это место было воплощением самого жуткого кошмара. Здесь не было места тишине. Её разрывали на части самые разные звуки.

Рёв боли. Глухой, животный, вырывающийся из горла тех, кого ещё пытались спасти. Тихие стоны. Безнадёжные, угасающие, тех, кого уже не спасти. Резкие команды лекарей. Охрипшие, на пределе, тонущие в общем хаосе. Плач. Женский, детский — тех, кто уже нашёл своих… или не нашёл.

Повсюду были окровавленные бинты, грудами валявшиеся на полу, превращавшие солому в липкую, бурую массу. Воздух дрожал от летающих мошек, слетевшихся на пир.

Но хуже всего была тишина. Та, что царила в дальнем углу склада, отгороженном грубыми щитами. Туда несли тех, на чьей коже уже проступили зловещие серо-зелёные пятна. Они не кричали. Они лежали или сидели, уставившись в одну точку, их глаза были пусты и отрешены. Лекари подходили к ним лишь чтобы оставить воду и миску похлёбки. Лечения не было, был только карантин. Ожидание конца. И мучительное знание того, что твой конец станет началом для чего-то чудовищного.

К горлу подкатил ком тошноты. Я отвернулся, упираясь руками в колени, пытаясь перевести дух. В глазах плавало.

— На, попей. — знакомый хриплый голос вырвал меня из оцепенения.

Передо мной