Системный Творец - Александр Сорокин

Следующими пришли в действие «Смоляные дожди». С вращающихся башенных механизмов в небо взмыли глиняные горшки, наполненные густой, чёрной смолой. Они разбивались о землю перед самым фронтом нашего строя, создавая скользкие, горячие пятна. Древесные твари, наступая на них, вязли, падали, а те, что были позади, натыкались на них, спотыкались, ломая себе «конечности».

Но самыми страшными были «Огненные вихри». Несколько смельчаков из ополчения с огромными, похожими на сифоны устройствами за спиной выбежали вперёд. Из раструбов этих устройств вырвались длинные, жадные языки пламени. Они не столько жгли, сколько пугали. Живой Лес, несмотря на всю свою аномальность, боялся огня панически. Ряды тварей дрогнули, отхлынули назад от стен огня, смешались ещё сильнее.

Однако на зараженных зверей огонь действовал слабее. Искривлённый медведь, объятый пламенем, с рёвом прорвался через огненную завесу, несясь прямо на наш участок обороны. От него валил чёрный дым, пахло палёной шерстью и гнилым деревом, но это лишь придавало ему ещё более демонический вид.

— Копья! Вперёд! — скомандовал Эдварн.

Несколько ополченцев с длинными копьями вышли из-за нашего строя и упёрли древки в землю, создавая частокол. Но медведь был силён и безумен. Он протаранил строй, копья с хрустом ломались о его бронированные бока. Одним взмахом своей уродливой лапы он отправил в сторону двух ополченцев. Раздался хруст костей и короткие, обрывающиеся крики.

И тут в бой вступили мы.

— Четвёртый! Вперед! Защищаем фланг! — заревел Эдварн, и наш отряд, как один человек, ринулся навстречу прорвавшемуся зверю.

Бой превратился в хаотичную, яростную мясорубку. Лиор и Брэнн сцепились с парой взбесившихся волков, их топоры с свистом рассекали воздух, встречаясь с костью и хитином. Кэрвин, отступая, методично выпускал стрелы, целясь в глаза, в пасти, в суставы. Рагварт прикрывал его, его меч выписывал смертоносные дуги, отсекая лианы, пытавшиеся схватить лучника.

Я оказался рядом с Эдварном. Мы вдвоём приняли на себя главный удар того самого горящего медведя. Зверь был могуч и быстр. Его когти-сучья свистели в воздухе, разрывая его с таким звуком, что закладывало уши.

— Боевой Размах! — крикнул Эдварн, и его топор описал сокрушительную дугу, ударив зверя в бок.

Я увидел, как система подсветила его умение, и моё собственное тело отозвалось. Мышцы сами вспомнили верный угол атаки, нужное напряжение. Но я подавил этот импульс, ведь никто не должен был узнать о том, что я владею системными умениями. Вместо мысленной команды я вложил в удар всю мощь корпуса, весь страх, всю ярость, всю силу, на которую был способен. Это был не отточенный системный приём, а грубая, яростная работа. Мой топор со звоном, который отозвался приятной вибрацией в костяшках пальцев, ударил по передней лапе чудовища.

В голове не всплыло никакого сообщения. Не было ни радости, ни удовлетворения. Лишь дикая усталость, накатившая сразу после удара. Удар лишь отвлёк зверя. Он с рёвом развернулся ко мне. Из его пасти брызнула струя зеленоватой, дурно пахнущей слюны. Я едва отпрыгнул, но не остановился.

Чередовал мощные, яростные удары с отработанными до автоматизма базовыми приёмами. Эдварн, пользуясь моментом, наносил удар за ударом. Он был могуч и опытен. Его топор находил слабые места, вонзался в уже горевшие участки, отсекал щупальца. Но медведь, ведомый слепой яростью заразы, казалось, не чувствовал боли. Внезапно один из волков, которого, казалось, уже прикончил Брэнн, дёрнулся в предсмертной агонии и вцепился Эдварну в ногу. Тот зарычал от боли и на мгновение потерял равновесие.

Этого мгновения хватило.

Медведь поднялся на дыбы, заслонив собой кровавое небо. Его горящая, исполинская тень накрыла Эдварна. Коготь-сук, огромный и неотвратимый, занёсся для сокрушительного удара. В глазах Эдварна я увидел не страх, а лишь холодную, горькую досаду. Он понимал, что это конец.

А я понял, что не позволю этому случиться.

Внутри всё сжалось в ледяной ком, но сейчас не было времени на долгие размышления. Я действовал и стал делать то, на что способен был лишь я.

Не просто бросился вперёд, а выпустил наружу тот самый, едва узнанный, едва ощутимый импульс. Импульс, который шёл не от мышц и не от системы, а из самой глубины, от связи с топором, с Мимио, с той самой Живой энергией, что пульсировала в моей груди.

Это не было умением. Это было чистое, сырое намерение. Защитить!

Я вскочил между Эдварном и падающим когтем, занеся свой топор над головой в самом примитивном, самом отчаянном блоке.

Удар был чудовищным. Он обжёг мне руки до костей, отозвался огненной болью в плечах, сбил с ног. Мир пропал, превратившись в месиво из земли, неба и искр. Я рухнул на спину, и воздух вырвался из лёгких с противным хрипом.

Но я не был убит. Мой топор, усиленный Мимио, выдержал. Лезвие впилось в деревянный коготь, расколов его, но не сломавшись. Медведь взревел от ярости и боли, отшатнувшись.

Этого мгновения хватило Эдварну. Он вырвал ногу из пасти волка и, не вставая с колена, из последних сил всадил свой топор по рукоять в горло зверю.

Медведь захрипел, затрепыхался и рухнул замертво, едва не придавив нас обоих.

Я лежал, не в силах пошевелиться, глотая воздух рваными, болезненными глотками. Внутри всё было пусто и холодно, как в ледяной пещере. Эдварн, хромая, поднялся, вытащил свой топор из туши. Он посмотрел на меня, затем на свою ногу. К нашему удивлению, сапог выдержал и не дал зубам зверя добраться до тела, предотвратив возможное заражение. Затем он вернул взгляд на меня, но в его глазах не было благодарности. Был шок. Было непонимание. И снова — та самая тень надежды, смешанная с ужасом.

Он просто кивнул. И этот кивок значил больше любых слов.

Но передышки не было. Вокруг кипел бой. Наш маленький локальный успех ничего не значил в общей мясорубке. Люди гибли. Ополченец рядом со мной был сбит с ног прыгнувшим Скользнем и задушен его лианами прежде, чем кто-либо успел среагировать. Одному молодому парню волк прокусил горло. Он умер быстро, но я видел, как на краешке раны уже выступили зловещие серо-зелёные пятна. Заражение начиналось мгновенно.

Мы отступали. Медленно, шаг за шагом, отбиваясь, покрываясь кровью и грязью. Наша линия обороны трещала по швам. Приказы уже почти не было слышно — их заглушали рёв тварей, крики умирающих и нарастающий, всепоглощающий гул самой орды.

И тогда над полем боя, пронзая весь этот адский шум, прозвучал рог. Длинный, протяжный, полный