Корфу (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

– Слава Нельсона будет отныне навсегда связана с именем его родины! Весь мир всегда будет помнить, что он одержал величайшую морскую победу в мировой истории!

Хитромудрый Питт уже прикидывал, что Абукирская победа дает ему неплохие шансы на создание очередной антифранцузской коалиции. Россия, Австрия, Неаполь и Турция теперь не откажутся поддержать Англию и сообща выступить против французов. Улучшилась и внутриполитическая обстановка в самой Англии. Сразу же возрос авторитет правительства, более твердым стал фунт стерлинг, притихли сторонники революционных преобразований.

Совсем уж расчувствовался от известия о победе при Ниле первый лорд адмиралтейства Спенсер. Потеряв сознание, он свалился на пол, после чего его долго приводили в чувство перепуганные чиновники.

«Великая победа», «Английский гений разгромил врага», «Угроза Индии снята навсегда», «Угроза вторжения отныне исчезла» – вот некоторые из тогдашних газетных заголовков.

Король Великобритании Георг III (1738–1820)

В городах и деревнях Англии в честь победы на Ниле жгли костры и прямо на улицах накрывали огромные столы, за которыми все пили за героя Нельсона. По английским дорогам ездили дилижансы с намалеванными краской надписями: «Нельсон» и «Виктори».

А предприимчивые дельцы уже вовсю торговали грубо намалеванными портретами героя Нила и изображением самой битвы, где огромные английские корабли буквально топтали своими килями маленькие и тщедушные французские посудины. Картины шли нарасхват. В официальном и чопорном «Таймсе» внезапно для читающей публики на первой, самой строгой, странице были опубликованы огромными буквами следующие поэтические строки:

Нельсон! Великое, славное имя твое

Нынче от моря до моря победно звучит,

Радость принес ты и нации, и королю.

Нельсона доблесть достойна великих наград,

Будет Британия всеми морями владеть!

Если для Англии Абукир стал настоящим триумфом, то для Франции он явился самым настоящим крахом, разом перечеркнув все далеко идущие замыслы.

Свидетель сражения генеральный контролер финансов армии Бонапарта так охарактеризовал случившееся: «Фатальное столкновение уничтожило все наши надежды. Оно лишил нас возможности получить оставшуюся во Франции и Италии часть сил, предназначавшихся для участия в экспедиции. Оно создало условия, при которых англичане смогли убедить Порту объявить нам войну, вновь воспламенил почти совсем было погасшее в сердце австрийского императора желание воевать против нас, открыло Средиземное море для русских и позволило им утвердиться на наших границах, привело к потере Италии и бесценных владений в Адриатике, которые мы приобрели в результате успешных кампаний Бонапарта. И наконец, оно одним махом свело к неудаче все наши проекты, ибо лишило нас надежды причинить англичанам хоть какое-то беспокойство в Индии. К этому нужно добавить воздействие на народ Египта, который мы хотели превратить в друга и союзника. Он превратился в нашего врага, и, будучи полностью окружены турками, мы оказались вовлеченными в самую трудную оборонительную войну, без малейшей надежды получить хоты бы минимальный выигрыш от этого».

Египетская армия Бонапарта была еще сильна и способна на многое, но после Абукира она оказалась полностью отрезанной от метрополии и, следовательно, обречена на поражение, которое должно было наступить рано или поздно.

Вскоре после одержанной победы Адмиралтейство повысило Нельсона и в чине, сменив ему флаг. Отныне он становился уже не контр-адмиралом синего флага, а контр-адмиралом красного (то есть второго по значению) флага. Еще вчера самый младший из всех контр-адмиралов флота, теперь он был всего лишь в одном шаге от вице-адмиральского чина, обойдя сразу несколько более старших по службе соперников.

Не поскупились на награды для победителя и союзники Англии. Так, российский император Павел Первый подарил Нельсону свой портрет, усыпанный бриллиантами и вправленный в крышку золотого ларца. Золотую шкатулку с бриллиантами передал для героя Нила и король Сардинии.

Однако более всех иных расщедрился турецкий султан Сулейман Третий, для которого победа Нельсона имела особое значение. От султана Нельсону были переданы золотой челенг (искусственное перо), осыпанный бриллиантами, который контр-адмирал тотчас прикрепил к своей треуголке, и огромная соболья шуба, которой Нельсон мог укрыться с головой. Мать султана от себя лично передала еще и шкатулку с бриллиантами.

Особую награду учредила для победителя Ост-Индийская компания: премию в десять тысяч фунтов за спасение Индии от вторжения Бонапарта. Справедливости ради надо сказать, что эти деньги Нельсон поделил между своими многочисленными родственниками.

Были подарки и куда более оригинальные, но не менее дорогие для Нельсона. Так, капитан Бенджамен Галлоуэл вручил своему командующему… гроб, выдолбленный из грот-мачты уничтоженного «Ориента».

Челенк – знак отличия Османской империи. Серебряное украшение для тюрбана в виде султана, усыпанного драгоценными камнями.

– Сэр! Когда вы устанете от жизни, вас смогут похоронить в одном из ваших трофеев! – сказал он, вручая свой жутковатый дар.

Нельсон, однако, пришел от этого подарка в полнейший восторг и немедленно приказал, чтобы гроб немедленно закрепили у переборки его салона рядом с рабочим столом. Лишь спустя некоторое время, вняв настойчивым мольбам суеверного вестового, он распорядился перенести гроб в трюм, где тот и хранился до самой смерти адмирала.

Как всегда, впрочем, в бочку меда оказалась подмешанной и ложка дегтя. После Абукирской победы Нельсон не без снования рассчитывал получить как минимум титул виконта, а быть может, и графство. Для того имелись все основания. Так, за Сент-Винсентскую победу Джервис получил графский титул. Графом стал после победы при Кампердауне и адмирал Дункан. И это при том, что обе эти победы имели для Англии куда меньшее значение, чем Абукирский погром. Но ни графского, ни даже виконтского титула Нельсон так и не дождался. Король посчитал, что для сына сельского священника будет вполне достаточно и барона. Эту несправедливость Нельсон сильно переживал, но ничего поделать не мог, ибо раздача титулов зависела только лично от короля, и никто не мог в нее вмешиваться. Пришлось удовлетвориться и бароном.

Оживилась после Абукира и вся нельсоновская родня. Контрадмирала буквально завалили письмами с просьбами о протежировании сыновей и внуков, зятьев и племянников. И Нельсон всем старался помочь. Более всех отличился брат Морис, который внезапно возомнил, что брату героя Абукира не гоже прозябать приходским священником и пора уже водрузить на голову епископскую митру. Он завалил Нельсона слезными письмами. Тому ничего не оставалось делать, как отписать ответствующие прошения премьер-министру и ряду высокопоставленных лиц. Вельможи недоуменно промолчали. Лишь лорд Спенсер, в силу своих приязненных отношений к Нельсону, деликатно сообщил, что