Корфу (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

починки добывали тут же с уничтоженных французских кораблей. Надо было подлатать все хотя бы до той степени, чтобы можно было добраться до Неаполя или Гибралтара. Ни о каком продолжении боевых действий речи быть уже не могло. Уничтожив противника, английская эскадра сама пришла в состояние полнейшей беспомощности. Если бы сейчас в Абукир завернул даже неприятельский отряд фрегатов, ему было бы чем поживиться. Но у французов не было теперь даже этого. Помимо всего Нельсон не оставлял надежды снять с мели французские линейные корабли, привести их в некоторый порядок и взять с собой. Призовой фонд плененного корабля намного превышал деньги, причитающиеся за уничтоженный.

15 августа к Нельсону наконец-то прибыли присланные Сент-Винсентом фрегаты. Они доставили приказ главнокомандующего: немедленно следовать в северо-западную часть Средиземного моря. Как не хотелось Нельсону, но пришлось сжечь три еще не готовых к плаванию и стоящих на мели французских линейных корабля. Большую часть фрегатов он оставил для блокады Египта. Сам же с остальной эскадрой 19 августа вышел в море.

На траверзе Апеннин эскадра разделилась. Основная ее часть с шестью захваченными французскими линейными кораблями и пленными под началом Трубриджа взяла курс на Гибралтар. Сам же Нельсон с тремя наиболее поврежденными кораблями завернул в Неаполь, так как боялся, что до Гибралтара они просто не дойдут.

Штормов, к радости англичан, за время следования не было, но ветры дули большей частью противные, а это сильно замедляло ход. Что касается Нельсона, то он к этому времени почти слег и лишь изредка показывался наверху. Сказывалось и ранение, и сверхчеловеческое напряжение последних месяцев. Корабельные врачи советовали контр-адмиралу взять немедленно отпуск и отправляться для основательного лечения в метрополию. Сам Нельсон писал графу Сент-Винсенту: «Моя голова раскалывается, раскалывается, раскалывается…»

В Неаполе он рассчитывал, используя дружественность английской короне Фердинанда и Марии-Каролины и влияние Гамильтона, заняться ремонтом кораблей, лечением и отдыхом личного состава, управиться со всем за одну-две недели, а уж затем догонять свою эскадру. Увы, он даже не мог себе представить, какая встреча будет ожидать его в Неаполе и уж тем более, что начинается совершенно новый период в его судьбе, причем не только в службе, но и в личной жизни. Да и кому из нас дано предугадать подобное!

Все биографы Нельсона будут выделять этот двухлетний этап его жизни как особый. Одни будут считать его наиболее бесславным, другие, наоборот, наиболее счастливым.

22 сентября 1798 года эскадра Нельсона, ведомая разбитым «Вэнгардом», вошла в воды Неаполитанского залива. Победителей Абукира встречали как настоящих героев.

Навстречу медленно идущим кораблям устремилась целая карнавальная флотилия мелких судов. Впереди остальных спешил сверкающий золотом отделки гребной катер самого короля. Вторым следовал катер английского посла, на кормовом кресле которого словно античная статуя восседала в платье из белого муслина с якорями Эмма Гамильтон. Наступал ее звездный час. Оркестры гремели «Правь, Британия, морями!» и «Боже, храни короля». С «Вэнграрда» гремел салют…

Любопытное описание прибытия Нельсона в Неаполь оставил потомкам российский посланник в Неаполе В.В. Мусин-Пушкин-Брюс: «Состояние, в котором находился “Вэнгард” касательно до мачт, было несравненно хуже, нежели то, в котором были пришедшие четыре дня прежде его “Александер” и “Куллоден”. Нижние части большой мачты и бизани, да фок-мачта составляли весь остаток снастей корабля сего. Оные и подделанная слабая передовая мачта не могли нести больших парусов. Для сей причины корабль шел весьма неспешно и столь опоздал прибытием своим сюда. Корабли сии явлением своим возобновили и вяще оживили те чувствования, которые в городе сем произвела предварившая их весть о торжестве их. Изображенные на них знаки жестокого и опасного боя, храброго, но счастливого преодоленного ими сопротивления, представляли победоносные сии суда особливого почтения достойными зданиями… Берег и море покрыты были множеством зрителей…»

На последних гребках катер посла обогнал катер короля, что само по себе было вопиющим нарушением всех мыслимых дипломатических понятий. Однако сейчас Гамильтонам было не до церемоний. Они начинали большую игру, в которой была важна каждая мелочь. А потому первой по спущенному в воду парадному трапу на борт флагманского линкора взобралась Эмма, а не как бы это было положено король. Это было вопиющим нарушением не только придворного этикета, но и всех мало-мальских приличий, но значимость событий свел на нет эту бестактность.

Едва очутившись на палубе, леди Гамильтон без лишних слов сразу же бросилась в объятия несколько ошарашенного таким напором Нельсона, а затем прямо на его руках рухнула без чувств. Проделано все это было столь эффектно, что в искренности чувств красавицы по отношению к герою можно было уже не сомневаться.

Эмма Гамильтон была весьма необычная женщина. Пройдя суровую жизненную школу, она стала настоящим гением по части очарования мужчин и их полному подчинению себе. Природный ум и внешние данные, артистизм и лесть, умение угождать, окружать свою жертву заботой и вниманием – в ход у леди Гамильтон для достижения поставленной цели шло буквально все. Устоять против арсенала ее средств было практически невозможно. А потому герой Нила был уже заранее обречен на поражение и он, разумеется, пал…

* * *

Исходя из военной необходимости, еще перед приходом в Неаполь, Нельсон поставил своим капитанам задачу произвести ускоренный ремонт.

– Мы нанесем удар по Мальте, а затем займемся Корфу, чтобы выбить французов оттуда!

– Но у нас нет десанта? – неуверенно подали голос капитаны.

– Это не важно! – самодовольно усмехнулся Нельсон. – Солдат мы возьмем у неаполитанского короля! К тому же нам надлежит любой ценой найти и отбить обратно захваченных французами «Леандр» – это дело чести! Поэтому я приказываю в самое ближайшее время привести свои корабли в надлежащий порядок, пополнить припасы и быть готовыми к возобновлению активных боевых действий!

К этому времени в Средиземноморские пределы уже вступила объединенная русско-турецкая эскадра под командованием адмирала Федора Федоровича Ушакова. Именно ему, а не Нельсону, суждено будет вскоре стать победителем Корфу.

Явно не желая никого обременять, контр-адмирал решил на время ремонта эскадры остановиться в местной гостинице. Это желание Гамильтоны восприняли как личное оскорбление. Чуть ли не силой они увезли Нельсона в свой роскошный Палаццо Сесса. По дороге проезжающего в карете Гамильтонов Нельсона восторженно приветствовал народ. Посол с супругой и здесь придумали для героя Нила сюрприз, загодя купив сотни голубей. По взмаху платка леди Гамильтон, специально нанятые люди разом выпустили из клеток всех птиц, и они огромной стаей стремглав взлетали вверх, радуясь простору и свободе. Зрелище это было настолько восхитительно, что Нельсон прослезился. В своем дворце Гамильтоны сразу же окружили Нельсона столь изысканной заботой,