Красные орлы - Филипп Иванович Голиков

Но больше всего меня интересуют дела фронтовые. Ловлю каждую весточку. А весточек сейчас – хоть отбавляй. Одна приятнее другой. 22-й полк отбил у беляков Ляминскую и еще несколько деревень. Да и 21-й полк не отстает. Он вернул многие деревни, которые недавно пришлось отдать врагу. Только за четыре дня продвинулся больше чем на полсотни верст. Вот это я понимаю! 29-я дивизия 13 июня освободила Глазов. Ходят слухи, что взята станция Чепца.

Чтобы дело шло еще быстрее, командир бригады приказал сажать пехоту на подводы, не отставать от удирающего противника.

Весь Восточный фронт гонит разбитые армии Колчака. В наших руках Уфа, Бирск, Ижевск, Воткинск. Если так ладно пойдет дальше, глядишь, через месяц будем в Перми, а там рукой подать до Екатеринбурга и… Камышлова.

Как подумаю об этом, такое волнение охватывает, что и писать не могу. Неужели снова буду в родном городе! Сколько нас ушло оттуда на битву с врагом! Но немногие вернутся…

Вчера выдался свободный вечер. Я, не теряя времени, написал несколько небольших заметок в «Красный набат». В одной раскритиковал культпросветчиков за то, что они ставят спектакли кое-как, небрежно. Конечно, те на меня обидятся. Но ничего не поделаешь, нельзя давать спуска, когда товарищи вместо серьезной, полезной бойцам работы валяют дурака.

Вообще-то культурно-просветительные комиссии очень нужны. Эти комиссии избираются полковым коллективом РКП(б). Их дело организовывать библиотеки, устраивать лекции, беседы, спектакли, концерты, хоры и т. п. Короче говоря, они ведают просвещением и разумным отдыхом, повышают культурный уровень и пролетарское самосознание масс. Но часто работают слабовато, особенно во время боев.

Хочется, чтобы моя критика пошла им на пользу.

18 июня. На марше

Вечером 17-го двинулись из Омутнинского завода в сторону села Север или, как его иной раз называют, Северского. До него верст что-нибудь около ста.

Ревкомы по гужевой повинности мобилизуют подводы местных жителей. На них-то и передвигаемся. Подвод мало, и мы по большей части идем пешком. Багаж каждого ограничен – ни фунта сверх одного пуда.

Сейчас остановились на ночлег прямо в поле, неподалеку от села Корчагино, через которое я проходил с 10-м полком, когда он отправлялся на переформировку.

Вечер тихий, звездный. Пишу под открытым небом.

За последние дни немного познакомился с составом бригады, узнал, как и когда она создавалась. Бригада большая. В нее входят стрелковые полки: 21-й Мусульманский, 22-й горный Кизеловский, 23-й Верхне-Камский и 61-й Рыбинский. До недавнего времени входили также 10-й Московский и 1-й Северный кавалерийский. Но Московский ушел в Вятку, кавалерийский вовсе расформирован. У него после непрерывных боев осталось людей сотни две, а лошадей и того меньше.

Есть отдельные батальоны и тыловые части.

Командует бригадой наш, камышловский, товарищ Васильев. Я не раз слышал его фамилию, но не думал, что это Макар Васильевич. Мало ли на свете Васильевых. Только вчера мельком увидел и обрадовался. Он все такой же: спокоен, нетороплив, рассудителен. И даже шляпа на нем все та же. Мало изменился с той поры, когда командовал нашей 29-й дивизией. Только, видно, очень утомлен, мало спит. Глаза красные, под глазами мешки.

17-го числа мне пришлось разговаривать с военкомом бригады товарищем Миковым. Он расспрашивал об отступлении 10-го Московского полка из Залазнинского завода. Тогда нас у поселка Зотовского остановил 23-й полк. Кое-кто из паникеров был арестован и сейчас находится под следствием.

Мне показалось, что товарищ Миков живо интересуется степенью виновности этих людей. Для того и завел со мной разговор об отступлении из Залазнинского.

По всему видно, Миков – человек строгий. Ему под тридцать. Роста небольшого, с меня. Энергичный, быстрый. Слушает внимательно, но торопит, проявляет нетерпение. Сам говорит твердо, громко.

Сейчас в боях все полки бригады, кроме 22-го, который составляет бригадный резерв.

За последнее время особенно отличился 61-й Рыбинский. Он за месяц продвинулся верст на сто, форсировал Каму и сейчас воюет вдалеке от нас. О храбрости его бойцов, о командире товарище Максимюке и комиссаре товарище Попкове рассказывают чудеса. Этот полк не так давно прибыл в бригаду из-под Буя полнокровным, хорошо подготовленным.

От политотдельцев услышал я, что когда наша бригада в феврале и марте с боями отходила от Усолья и с Камы к Залазнинскому заводу, на левом ее фланге действовала кавалерийская бригада, которой командовал наш славный «красный орел» Филипп Егорович Акулов. Части этой же кавбригады помогли и 10-му Московскому, когда беляки выбили его из Ежей.

Намеревался записать еще кое-что, но совсем стемнело и захотелось спать. На сегодня кончаю.

Звезд не видно. Сплошные облака. Только бы ночью дождя не было. Спим под открытым небом.

20 июня. На марше

До Северского осталось верст тридцать. Но расстояние до полков не сокращается. Они не стоят на месте, гонят белых гадов, отвоевывают все новые и новые села.

Белые, наверное, теперь мечтают о том, чтобы оторваться от нашей бригады и 29-й дивизии, отвести свои войска за Каму, занять оборону по ее левому берегу, около Перми.

Красные части бьют беляков и в хвост и в гриву. Все с большой похвалой отзываются о 21-м Мусульманском полке. Им командует знающий командир товарищ Серебренников, а военкомом бессменно товарищ Ковзель. Русские и татары сражаются вместе, как братья, против общего ненавистного врага всех народов и наций – белогвардейской сволочи.

Из частей бригады приходят донесения и сводки. Радостно читать о победах, о боевом духе красноармейцев и командиров. Сейчас даже странно вспомнить, что зимой и ранней весной в частях бригады были такие скверные случаи, как переход на сторону белых, неподчинение и дезертирство.

В политотделе прямо говорят: перед отправкой 10-го полка на фронт людей как следует не проверили, не подготовили. Потому-то он и ослаб после первых же неудач. Хорошо еще, что туда с самого начала было направлено много инструкторов и агитаторов из политотделов армии и бригады.

Крепко помогал политотдел бригады и 1-му Северному кавалерийскому полку. Во главе его стояли хорошие боевики – командир товарищ Транзе, комиссар товарищ Чинин. Но полк потерял столько людей и лошадей, что с трудом, да и то не всегда, выполнял свои задачи. Дело доходило до братания красноармейцев с противником!

А какие трудности были с обозами. Дорог в лесах мало, дороги плохие. Лошадей нет, фуража нет. Беда – да и только. Даже с ковкой конского состава не удавалось наладить дело. Десятки верст красноармейцы на собственных плечах несли пулеметы и боеприпасы, тащили орудия. Спасибо крестьянам удмуртам, которые пособили нам своими подводами. Но им, конечно, не под силу было перевезти все наши грузы.

А боевые потери? А болезни, особенно чесотка? А нехватка обуви, шинелей?..

Помню, как в 10-м полку во время боя нам приходилось собирать и сдавать на перезарядку стреляные гильзы. Еще острее ощущалась нехватка снарядов, а потому и помощь от артиллерии была, как правило, невелика.

Сейчас положение совсем другое. Мы наступаем. Бригада вылезла из сплошных лесов, двигается по просохшим дорогам. Места вокруг привольные. Беляки при отступлении оставляют нам богатые трофеи, в том числе патроны и снаряды. Скоро подойдем к железной дороге, и тогда положение будет еще лучше.

Но как бы хорошо ни было, не забываются горькие весенние дни, неудачи, потери. Нелегко дались нам нынешние победы. Об этом всегда будем помнить…

Только что от едущих навстречу кавалеристов узнали: 21-й полк сегодня днем занял село Вознесенское и станцию Верещагино. С этой станции почти пять