Варварство. Эксклюзивные свидетельства о вторжении США и Великобритании в Ирак и его оккупации - Салям Мусафир

Саддамом Хусейном, который подписал ему смертный приговор, а Саддам Хусейн всегда отличался властностью и прямотой в выражениях. Но эти слова, по глубинной сути своей, выражали его мнение: он видел во мне судью независимого и никем не ангажированного. В ходе одного из следственных заседаний мы говорили с ним о деле об уничтожении курдов племени фейли (одного из крупнейших курдских племен. – Примеч. пер.], и тогда у нас возник даже спор по этому поводу. Я сказал ему: «Вы выражали недовольство целым рядом судей. А что вы увидели в моих глазах?» Он ответил: «Я не вижу в ваших глазах злобы. В вас нет агрессии». Тогда я спросил: «А вам известно о моей жизни и об истории моей семьи?» Он ответил: «Да, мне сообщили всё, и я знаю, что вы долгое время находились в заключении, а ваши братья были при моей власти казнены». При этом у нас с ним не возникало никаких конфликтов, даже в момент его казни.

САЛЯМ МУСАФИР: Да, по этому вопросу… С юридической точки зрения, может ли вести судебный процесс по делу обвиняемого лицо, пострадавшее от его политики или поведения? Согласно моей информации, такое не допускается. Например, Рауф Рашид Абдул-Рахман, один из курдов, пострадавших от режима, не был допущен в качестве судьи по делу «Аль-Анфаль». А ведь вы в точно таком же положении. Имелась ли возможность назначить судей, не пострадавших от режима Саддама Хусейна?

МУНИР ХАДДАД: Все иракцы пострадали. А арабы-сунниты, разве они не пострадали? А жители Тикрита? А что, если бы судью назначили из числа родственников Саддама Хусейна – членов племени Аль-Бу Насир, ставших жертвами резни, устроенной Хусейном? И то же можно сказать о жителях Мосула, Неджефа и Кербелы. Судебный трибунал включал в себя 75 судей, более 35 из них были баасистами. И раз многие из числа сотрудников безопасности и тех, кто вел следствие по делу Саддама, были баасистами и происходили из баасистских семей, то к чему так подробно расспрашивать меня, частное лицо? До сих пор команда защитников Саддама Хусейна утверждает, что судьи Мунир Хаддад, Ризгяр Мохаммад Амин и Абдулла Аль-Амири проявили себя как самые лучшие судьи на процессе, с точки зрения независимости и справедливости. Это слова каждого адвоката, защищавшего Саддама Хусейна.

САЛЯМ МУСАФИР: Да, общеизвестно, что двое судей, Ризгяр и Аль-Ами-ри, подали в отставку и покинули процесс, поскольку у них имелись возражения. Судья Ризгяр Мохаммад Амин тоже был гостем нашей программы.

МУНИРХАДДАД: Нет, возражений у них не имелось решительно никаких.

САЛЯМ МУСАФИР: Судья Ризгяр Мохаммад Амин не был на восьмом заседании и объяснил нам причины своего отсутствия. Как бы то ни было, сейчас никого из них нет здесь, поэтому давайте вернемся к казни. Приговор был приведен в исполнение, и сразу же после этого объявился господин Муваффак Ар-Рабии, который заявил, что Саддама Хусейна бил сильный озноб. А кого же на самом деле бил озноб? Муваффак Ар-Рабии рассказывал нам всё наоборот. Опишите нам, пожалуйста, в точности, как всё реально происходило в те мгновения, поскольку вы, как судья, находились в считанных сантиметрах от эшафота. Ведь версий происходившего много, и все они разнятся.

МУНИР ХАДДАД: Происходившее тогда можно разделить на два эпизода. Первый – это когда ввели Саддама Хусейна, и я зачитал декреты, постановления суда и административный указ о приведении смертного приговора в исполнение. Он, как мне показалось, только что проснулся, поскольку глаза у него были красные и расширенные, а вид – пугающим. Войдя, он от имени арабской нации начал произносить проклятия в адрес врагов, бранил Израиль, Америку, Иран и иже с ними, включая Кувейт. В тот момент он находился в возбужденном и нервном состоянии. Второй эпизод имел место, когда вместе с сопровождающими лицами мы прошли несколько метров по мрачному коридору к месту исполнения приговора и освободили ему руки. У нас состоялся краткий разговор. Он держался собранно и испуганным не выглядел. Он вел себя как обычно, сохранял спокойствие и не произнес ни единого бранного слова, а напротив, разговаривал в манере, приличествующей президенту республики. Описать это зрелище словами невозможно. Испуганы были все находившиеся вокруг него, но только не Саддам Хусейн.

САЛЯМ МУСАФИР: Простите, так кого же тогда бил озноб? Раз Саддам Хусейн выглядел твердым и собранным…

МУНИР ХАДДАД: Муваффака Ар-Рабии. Саддам Хусейн вел себя как подобает вождю. На всех заседаниях суда он говорил о себе исключительно как о президенте Республики Ирак, законном президенте Ирака и не признавал перед американцами факта своего свержения, а также не признавал выборов.

САЛЯМ МУСАФИР: Итак, дрожь била господина Муваффака Ар-Рабии, хотя он сообщил нам, что не кто иной, как он, произносил Саддаму Хусейну слова исповедания веры.

МУНИР ХАДДАД: А где он смог встретиться с Саддамом Хусейном, чтобы произнести слова исповедания веры? Очередная ложь. И «нет бога, кроме Аллаха». Когда это происходило?

САЛЯМ МУСАФИР: Господин Муваффак Ар-Рабии сказал: «Мы». Не знаю, кого он имел в виду, заявив: «Мы сказали ему: "Призови в свидетели”».

МУНИР ХАДДАД: А какое вообще отношение к происходившему имел Муваффак Ар-Рабии? В его словах нет ни толики правды. Это еще одна ложь. Дорогой брат, восходя на эшафот, Саддам Хусейн преодолел тринадцать или четырнадцать ступеней. Он поднялся по ним уверенно, с заложенными за спину руками. Поднимаясь, он дважды прочитал шахаду («Свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха, а Мухаммад – Пророк Его». – Примеч. пер.], но вторую не закончил – его на полуслове оборвала смерть. Никто слова исповедания веры Саддаму Хусейну не произносил. Кто это выдумал? Не знаю. В офисе премьер-министра имеется видеозапись, где отражено всё. Единственный вопрос: почему эту запись не показывают?

САЛЯМ МУСАФИР: Как раз об этом я и хотел спросить. Существует запись, где зафиксированы подробности события, и речь здесь вовсе не идет о коротком, «слитом» в прессу ролике. Как вы считаете, с точки зрения закона и вашего видения истории, почему эту запись не демонстрируют?

МУНИР ХАДДАД: Потому что эта запись явит Мунира Хаддада героем, а они этого не хотят. В ту ночь я был героем, каким был и прежде. Они же хотят присвоить себе всё – отсюда это вранье, измышления и так называемые «фильмы», описать которые мне трудно. И они используют их в предвыборной агитации в свою пользу.

САЛЯМ МУСАФИР: Должно быть, денежная стоимость такой записи очень велика. В неспокойной обстановке нынешнего Ирака, в условиях безудержной коррупции и отсутствия какой бы то ни было безопасности нет ли у вас