Запретная. Моя - Элла Александровна Савицкая

Захожу в свою комнату, и прикрыв дверь, снова останавливаюсь напротив зеркала. Поворачиваюсь боком и приподнимаю футболку.

С трепетом провожу по плоскому животу. Пока что ничего не заметно. Даже несмотря на мою нездоровую худобу, живот выглядит обычным. Кажется, что там никто не живет.

Но это неправда. Я чувствую изменения в себе. И дело не в утреннем токсикозе. А в том, что тот, кто живёт внутри даёт мне силу не сдаться. Не сломаться.

Мне кажется, если бы не он, я бы давно сошла с ума. Извела себя мыслями о Руслане. Испепелила. Сейчас же, когда я знаю, что не одна, я не имею права самоуничтожаться. Я должна держаться и идти дальше, как могу.

До конца учебного года осталось несколько месяцев. По моим подсчетам к июню живота еще не должно быть видно. А со следующего года я переведусь на заочную форму обучения. Там все будет иначе. Пара недель сессий в три месяца и знакомиться по сути ни с кем не надо. Рожу… и буду как—то учиться.

Зажмуриваюсь, понимая, насколько наивно звучат мои мысли. С кем оставлять ребенка, пока я буду на занятиях? Пока что один вариант – с мамой. Она не бросает меня. Несмотря на то, что папа полностью отвернулся и запрещает ей давать мне какие—либо деньги, она все—равно поддерживает со мной связь.

Когда я только переехала, поддержала небольшой суммой. Папа, когда узнал, будто с ума сошел и теперь контролирует каждую копейку на её счету. Всё еще ждет, что я сделаю аборт. Таким образом пытается надавить сильнее.

А я ведь тоже упрямая. Не только они с Русланом такие.

Благо мозги есть, учусь на стипендию и на неё же живу.

Знаю, что скоро мне нужно будет полное обновление гардероба, и найти квартиру, потому что летом общежитие не будет работать, но я стараюсь откладывать. Ем только по необходимости. Чувство голода у меня атрофировалось. Принимаю пищу потому что знаю, что малышу это надо.

Теперь я должна думать только о нём. Кроме меня он больше никому не нужен.

Рвано выдыхаю, подавляя подступающий к горлу ком и вовремя отхожу от шкафа с зеркалом, потому что в комнату входит моя соседка.

У нас с ней натянутые отношения. Ей слишком нравилось жить одной, а тут такая неудача – подселили меня. Еще и второкурсницу. Рита учится на пятом, и со мной у неё ничего общего.

Пока она собирается на учебу, я тоже переодеваюсь.

– Эй, ты не видела мой блеск? – бросает в момент, когда я застегиваю джинсы.

– Нет.

Рита раскидывает свои тетрадки на столе, и фыркает.

– Да блин, где он? Вот же, – взвизгивает, хватая флакон с подоконника. – Почему он на твоей стороне? Стащить хотела?

– Я такими не пользуюсь, – подхватываю сумку и отправляюсь к вешалке. – Меньше разбрасывай свои вещи по комнате.

– А, ну да. Я забыла. У тебя только дешманская подделка Шанели.

В том, что моя Шанель оригинальна я её решила не убеждать. Рита придумала себе, что раз я живу в общежитии, то вся моя косметика куплена на рынке и поэтому поддельна.

И если раньше я обязательно поставила бы выскочку на место, сейчас моего ресурса на это не хватает. Да и желания тоже. Пусть думает, что хочет.

Выйдя на улицу, накидываю на шею шарф. Сегодня ветрено. Когда там уже весна и солнце?

Хочется получать тепло хотя бы от них.

Топаю в сторону университета, когда рядом вдруг останавливается автомобиль. Черный мерседес, одной из последних марок.

Не обращая на него никакого внимания, иду вперед. Потому что мало ли, ну припарковался кто—то рядом. Но моё имя, раздавшееся изнутри салона, заставляет притормозить.

Оборачиваюсь.

Передняя дверь открывается и оттуда выходит высокий широкоплечий мужчина в кожаной куртке. Сказать, что презентабельной внешности – совсем нет. Даже наоборот. Отталкивающей и пугающей. Его лицо нельзя назвать приятным. Наоборот – резкие черты, неулыбчивый рот и такой взгляд, от которого по спине пробегает неприятный холодок. Как будто меня уже оценили и взвесили.

Я непроизвольно сжимаю ремешок сумки в руке, чувствуя, как в груди поднимается волнение.

– Сядь, – командует он, открывая заднюю дверь.

Глава 36

Отступаю на шаг, сбитая с толку, и смотрю на него с непониманием.

– Вы мне?

– Тебе. Садись.

Опускаю взгляд. Дверца распахнута, видно кожаное сиденье, а за ним – силуэт человека. Кто—то сидит на заднем. Только вот зачем – не понимаю. И почему именно я?

– Зачем?

– Не боись. С тобой поговорить хотят. – отзывается мужчина.

– Кто?

– Много вопросов, Дарья, – звучит резко изнутри салона. Голос чужой и незнакомый. – Сядь. Не покусаю.

У меня в груди гулко стучит сердце. Амбал, всё ещё державший дверь, цокает и качает головой, как будто теряет терпение.

– Быстрее. Или я сам тебя посажу.

Этого только не хватало.

Я всё же делаю, как велят, чувствуя, как внутрь вползает тревога, будто змея под кожей. Пульс колотится в горле.

Мужчина, что сидит сзади оказывается возрастом примерно моего отца. Темные волосы с сединой, тощее лицо, с четко выделяющимися скулами, тонкие губы и колючие холодные глаза.

Всё это в купе от него мгновенно отталкивает. И даже не из—за внешности. Просто, шестое чувство вопит об опасности.

Машина трогается с места, и я испуганно выглядываю в окно.

– Не ссы. Если бы я хотел тебе что—то сделать, ты бы уже давно осталась только в воспоминаниях родителей.

Меня прошибает холодный пот. Быстро оборачиваюсь, встречаясь с пристальным, ничего не выражающим взглядом.

– О чём вы? – стараюсь не показать страха, но на деле мне не просто страшно.

Такими словами обычные люди не разбрасываются.

– О том, что смелая ты, Дарья. Уважаю таких, – чуть усмехается. – Кстати, звать меня Валера. Может, слышала?

Валера….

У меня внутри всё сжимается. От понимания кто передо мной, на спине выступают ледяные мурашки, а желудок стягивает узлом.

– Слышала, – натягиваюсь тетевой.

– Не сомневаюсь, – хмыкает он. – Ты расслабься. Я можно сказать, похвалить тебя приехал, что бывает довольно редко.

– За что? – хоть и боюсь, но все же рассматриваю Тихого.

С виду не скажешь, что этот человек держит в своем кулаке столько ребят. И творит беззаконие. Только по глазам разве что. Они у него устрашающе бездушные.

– Не каждая под ментовским давлением промолчит. Прав был Руслан, когда сказал, что ты не сдашь его. Я не поверил тогда. А оно вон как оказалось. Ни его не сдала, ни