Мифы Западной Сибири. От Оби и Алтайских гор до Старика-филина и Золотой бабы - Татьяна Владимировна Муравьева

как в женском, так и в мужском варианте. Чаще всего Кайгусь, хозяйка лесных зверей, предстает в образе красивой девушки. Она следит, чтобы люди соблюдали законы тайги, не наносили ей вреда, не убивали зверей больше, чем нужно для пропитания. Широко распространен сюжет о любовной связи Кайгусь с охотником, которому она обеспечивает охотничью удачу.

Кайгусь в мужской ипостаси имеет облик медведя. С ним предание связывает появление «медвежьего праздника» – сложного комплекса ритуалов, направленных на то, чтобы «оживить» убитого на охоте зверя и тем самым сохранить дружеские отношения между людьми и животными.

В мифе рассказывается, что Кайгусь-медведь решил взять себе жену из человеческого селения. Звери отговаривали его, опасаясь, что люди примут его за обычного медведя и убьют, но он не послушался, похитил дочь одного старика и отнес ее в лес. Люди пустились по его следу. Видя, что его скоро настигнут, Кайгусь позволил девушке уйти – но прежде научил ее обрядам, которые нужно совершать над убитым медведем, чтобы его дух не обижался на людей и в тайге не переводились медведи. Такой «медвежий праздник» известен многим охотничьим народам.

Лесным духом является также Кэлбэсам – «лесная баба», лесное существо, вредящее людям. В сказках она обычно похищает детей.

Этан «кирякта», посланный шаманом к племени кетов для переноса «болезни».

КГАУК «Красноярский краевой краеведческий музей»

Кроме того, в лесу обитают многочисленные злокозненные духи литысь, досаждающие не только людям, но и животным.

В давние-давние времена, о которых не помнят ни деды, ни прадеды, везде – в лесной чаще, на горах, на каменистых россыпях, в долинах – начали вдруг болеть и умирать дикие звери. Те из них, что остались в живых, собрались на совет и решили просить помощи у самого большого шамана, который жил на берегу Енисея.

Послали к нему быстроногих зайцев. Понеслись зайцы во весь дух, прибежали к жилищу шамана, низко ему поклонились и сказали: «Помоги нам, отец, избавь от напасти. Только ты можешь задобрить духов, наславших этот мор». «Ладно, – говорит шаман, – помогу».

Разнеслась весть о том по всей тайге. Собрались звери, особый чум для шамана построили. Начал тот камлать: прыгает, кричит, скрежещет зубами. Потом стал глотать раскаленные угли. Смотрят звери на это в великом страхе, понимают, что бьется шаман со злыми духами. А легкомысленные зайцы вдруг начали смеяться. Рассердился шаман, ударил их своим посохом по ушам. С тех пор кончики заячьих ушей стали черными.

А злых духов шаман все-таки победил, и страшный мор прекратился.

Мать огня, Бокам, пользовалась особым почитанием: огонь в очаге был родовой святыней. Его старались поддерживать, на ночь в очаг клали большое бревно, чтобы огню хватило топлива до утра, а переезжая с места на место, в глиняной посуде увозили с собой тлеющие угли. Бокам угощали, бросая в пламя кусочки пищи. Мать огня обычно доброжелательна к людям, но, если ее обидеть, может потребовать человеческой жертвы. Считалось, что в треске огня иногда слышится голос Бокам. В одном из мифологических рассказов Бокам говорит старику, сидящему у очага: «Я тебя кормлю!» – на что старик, плюнув в огонь, возражает: «Это я тебя кормлю!» После его слов огонь немедленно гаснет, и старику, чтобы умилостивить Бокам, приходится отдать ей своего сына. С тех пор старик «стал всех учить не дразнить огонь». Человек, от которого был записан рассказ, особенно подчеркнул, что «это не сказка, это говор»[90], то есть истинное происшествие.

Солнце и луна

Кеты называли себя солнечным народом и считали, что находятся под особым покровительством солнца, в котором видели источник не только тепла и света, но и самой жизни. Женщины, обращаясь на восток, просили солнце о рождении детей и их благополучии. Мужчины складывали кости добытых на охоте животных в дупла деревьев, расположенные с восточной стороны, чтобы эти животные возродились. Многие кеты до сих пор в быту стараются следовать направлению, в котором движется солнце. «Из чума выйду, всегда левым плечом иду, всегда по солнцу»[91], – поясняла кетская женщина.

Солнце в кетской мифологии предстает в образе Девы-солнца Хунь. В некоторых сюжетах содержится смутный намек на ее участие в сотворении мира: «Когда земля родилась, давно какая-то солнечная женщина по свежей земле ходила»[92].

В мифологических сказках Хунь олицетворяет добро, и ей противостоит злая Кэлбэсам. В изначальные времена Хунь хотела обустроить землю так, чтобы людям жилось на ней легко и беззаботно. Но Кэлбэсам ей этого не позволила. Хунь хотела, чтобы вода в реках текла от устья к истоку, Кэлбэсам сделала наоборот. (Неслучайно этот миф родился именно в кетских землях: кеты обычно охотились в верховьях Подкаменной Тунгуски и ее притоков, так что им приходилось все время плыть на лодках против течения.) Хунь пыталась устроить, чтобы все дороги вели под уклон и по ним было легко идти с грузом, но Кэлбэсам создала бугры и взгорки. Хунь хотела, чтобы охотнику было достаточно лишь указать на добычу рукой и она сама падала бы к его ногам, но Кэлбэсам сказала: «Пусть люди листвень, березу берут, лук клеят, стрелы вырезают, потом дичь добывают».

Луна (месяц) у кетов имеет мужское обличье, носит имя Хып, то есть «Сын», и часто выступает в качестве мужа Хунь. В одной из мифологических сказок месяцем становится обычный земной человек.

Жили некогда брат с сестрой. И вот захотелось брату на большой мир посмотреть. Вышел он из чума и пошел по земле, все дальше и дальше.

Увидела его с неба Дева-солнце и подумала: «Какой красивый человек идет по земле. Возьму-ка я его себе в мужья». Протянула она свои горячие лучи, подхватила его и унесла на небо.

Стали они мужем и женой. Живет парень на небе, все у него вроде бы хорошо, да только тоскует он по земле. И вот начал просить жену: «Отпусти меня на землю! Я земной человек, не могу жить так высоко!» А Дева-солнце возражает: «Но как же я без тебя одна останусь?» Говорит парень: «Отпусти хоть ненадолго. Я повидаю сестру и вернусь». «Ладно, – отвечает Дева-солнце. – Ненадолго, так уж и быть, отпущу».

Топнула она ногой, прилетел откуда-то крылатый конь. Вскочил парень к нему на спину и полетел на землю.

Вот и чум, в котором оставил он свою сестру. Но не знал парень, что той не было уже в живых. Пока он странствовал по свету, злая Хосядам