Нам не по пути - Татьяна Любимая

Ксюша перестала обнимать отца, отошла от него подальше, поближе к охраннику.

– Я хотела тебе сказать… предупредить… точнее… поставить перед фактом…

Девушка закусила губу, она так делала всегда, когда волновалась. Оглянулась на Чернышова, ища в его лице поддержку. А он едва заметно кивнул, чтобы она продолжала. Его взгляд был наполнен нежностью к этой маленькой, но такой храброй девушке. Его любимой женщине, матери его ребенка. У него не только от ее присутствия, но и от мыслей о ней сердечко под ребрами всегда стучало громче и чаще, а глаза улыбались.

Это любовь!

Она почувствовала его поддержку, снова осмелела.

– Я подала на развод, – выпалила Ксюша одним махом. – Павел больше мне не муж.

Уф, она это сделала. Андрей выдохнул.

– Чт… что? – просипел Виктор Михайлович. – Что? – Звук усилился бы сильнее, до раскатов грома и дрожи стен, если бы не засыпающий внук на сгибе локтя. – Ты хоть понимаешь, что говоришь? – отец ругался шепотом. Это требовало от него больших усилий. По лицу расплывались багровые пятна возмущения. – Какой развод?

– Такой развод, папа! – Ксюша, чувствуя за спиной колоссальную поддержку любимого, пошла в нападение. Одна рука в бок, указательный палец другой руки направила на родителя. Она тоже умела кричать шепотом: – Ты решил, что можешь распоряжаться моей жизнью. Ты навязал мне мужа, которого я не люблю. За все годы не смогла полюбить. Я столько лет терпела. Ради тебя, твоей карьеры, амбиций. Хватит! Я несчастна с ним. Поэтому – все! Развод!

– Но у вас дети!

– Мои дети Павла отцом не считают. Его нет в их жизни, ты что, сам не видишь?

Хватов видел. Но…

– Возьми–ка сына, – попытался всучить Женю матери.

– Нет уж, держи.

Упрямая какая!

Вдох. Выдох.

Что происходит?

Это она? Та самая послеродовая депрессия? Кажется, рановато началась.

– Ксюша, ты не можешь сейчас развестись со своим мужем, – как можно миролюбивее сказал Хватов. – У меня выборы!

– Ай, папа! У тебя всю жизнь то выборы, то предвыборная. То посевная, то уборочная. То ямочный ремонт, то дорожные работы…

Что правда, то правда. Работы у мэра много. У губернатора еще больше.

– … А я устала. Я счастья хочу. С любимым мужчиной!

– Это кто ж у тебя любимый мужчина? – Виктор Михайлович хмыкнул.

На что только не идут женщины, лишь бы вывести мужика из себя. Врут вот про мужчин. Любимых. Ага.

Дочка обернулась на Чернышова. Всем своим видом показала – вот он.

Да ладно?

– Он?!

Подговорила! Как есть подговорила, упросила подыграть.

– Я, – Андрей выступил вперед, задвинул Ксению за свою широкую спину. – Сына отдайте мне, Виктор Михайлович.

– Сына? – тот растерялся. По всему выходило – не розыгрыш.

– Сына, сына. Иди к папке, сынок.

Женя перекочевал из рук растерянного деда в крепкие руки охранника. Не открывая глазки, сонно поводил носиком туда–сюда.

– Чмок–чмок, – соской.

– Тш–ш, – ласково промурлыкал Чернышов, покачивая ребенка, – спи, хороший мой.

Сынок не проснулся, убаюканный родным отцом.

Реально Андрей – любимый мужчина дочери? Охранник?

– Когда успели–то? – мрачно поглядывал на дочь и телохранителя Хватов.

Вот и сошлись в его голове все пазлы: взгляды, вздохи, недомолвки. И внук богатырь. Идти против охранника Хватов не рисковал. Слишком уж тот… силен и бесстрашен. Тут надо через дочь действовать. Уговорами, доводами, просьбами.

– А хотя неважно. Ваши шуры–муры – это все пустое. Ты, Ксения, не дури. Развода не будет. У меня выборы. Я иду на пост губернатора. Мой главный лозунг – дети должны жить в полной семье. С мамой и папой. Что я скажу избирателям, когда всплывет ваша… хм… связь? Какой пример подает моя родная дочь?

– Да? А какой пример подает твой любимый зять, ты не задумывался? – вскипела Ксения. Она предполагала, что отец будет против развода с Павлом, но все равно надеялась, что тот будет думать сердцем, а не желанием власти. Видимо, ошиблась.

– О чем это ты?

– Ты знаешь, где в данный момент находится Гриневич?

– Как где? В Новосибирске, на симпозиуме. Я его сам лично на самолет посадил. Андрей, скажи.

– А ты в этом уверен?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Ксения.

– Странно, что за столько времени ты ни разу не поинтересовался личной жизнью любимого зятя, – съязвила Ксюша. – Он уже полтора года наставляет мне рога, папа! А сейчас он находится в Адлере! Загорает со своей… любовницей. И даже не одной!

– Что за бред ты несешь, дочка?

– Это не бред, Виктор Михайлович, – Андрей положил на стол пухлый конверт. Подтолкнул его шефу.

– Что это такое? – Хватов с подозрением покосился на «подарочек».

Охранник уже всадил ему нож в спину. Вместе с дочкой. Чего еще ждать от них – неизвестно. Никому верить нельзя.

– А ты открой. Посмотри, – с вызовом дернула подбородком Ксюша.

Еще не поздно сменить предвыборный лозунг.

Глава 45

Виктор Михайлович медлил открывать конверт. Смотрел на него, как на мину замедленного действия. Чувствовал, что содержимое ему не понравится. А какие будут последствия, даже не пытался предугадать. Одно знал точно – если дочка не врет, а она всегда была честной, то кресло губернатора теперь под большим вопросом.

Значит, зятек драгоценный, свет науки, испортил ему репутацию. Поставил жирный крест на будущем тестя. Наложил большую кучу на все, что ему, Павлу, на блюдечке с золотой каемочкой поднесли.

Так–так.

– Посмотрим… – пробормотал Хватов.

Приподнял конверт над столом. Тот был не заклеен, из него веером рассыпались по столу фотографии.

И на каждой – Гриневич. Где близко, где на расстоянии. Но это несомненно он.

Вот он в аэропорту, на фасаде которого написано «Толмачево». Садится в самолет. Дата – три