Путь киновари - Юлиус Эвола

же детерминированно, как и на физическом, где, например, удар ножом обычно имеет одинаковые последствия независимо от пораженной личности. (На самом деле в этом отношении я бы сделал оговорку: я считаю, что процесс материализации индивида, — следовательно, его отделения от тонких сил природы — имел также и защитное следствие по отношению к действию на этом плане: его эффективность в отношении современного интеллектуализированного человека и горожанина снизилась до нуля, хотя может сохраняться в некоторых «отсталых» или «первобытных» группах).

После примерно двух лет, проведенных в австрийских клиниках, в 1948-м году я вернулся в Италию. Здесь я ожидал увидеть только мир руин — даже не столько материальных, сколько духовных. Я был удивлен, увидев группы, состоящие в первую очередь из молодежи, которых не увлек за собой всеобщий крах. В их кругах мое имя было известно, а мои книги читали.

В первое послевоенное время я занимался в первую очередь вычиткой текстов некоторых уже распроданных к тому времени работ, которые готовились к переизданию, включая три тома монографии «Введение в магию». В 1951-м году вышло новое переработанное издание «Восстания против современного мира»». Мне казалось уместным попытаться обратиться к вышеописанным кругам. Поэтому в 1949-м году я написал брошюру «Ориентации» (Orientamenti), указав в ней главные позиции, которые следует отстаивать на духовном и политическом уровне. Она вышла при помощи журнала одной из этих групп под названием «Империум» (Imperium). В связи с этим я без своего желания оказался вовлеченным в одну комическую историю.

Политической полиции Рима пришло в голову выдумать некий заговор, направленный ни больше ни меньше как на реставрацию фашистского режима. Для этой цели она составила целую мозаику из людей, на самом деле лишенных всякой связи между собой. С одной стороны, это были бывшие танкисты, которые в Болонье организовались для того, чтобы защититься от возможного коммунистического восстания (одного из их руководителей пытались убить). Далее, речь шла о небольшой группе молодежи под названием «Черный легион» и остатках «Фасций революционного действия» (Fasci d’Azione Rivoluzionaria — объединения, позже сформировавшего Итальянское социальное движение как легальную партию). Кроме того, более квалифицированные и подготовленные кадры выпускали уже упомянутый журнал «Империум». Наконец, некоторые молодые люди в своем неугомонном молодежном протесте демонстративно взорвали пару безобидных бомб. Все это было сведено воедино и описано в качестве единого подпольного фронта, намеревавшегося реставрировать фашизм. Было арестовано три десятка человек. Недоставало главы, вдохновителя «заговора». Из-за того, что большая часть этих молодых людей считала меня своим «учителем»; из-за того, что я написал «Ориентации» и отдал их в «Империум», а также из-за того, что я написал пару статей для них — носивших, впрочем, совершенно культурный характер, — в полиции посчитали, что можно приписать эту роль мне, и арестовали меня.

Естественно, дело закончилось ничем, и этот процесс лишь довел до смешного усердие функционеров политической полиции новой республики. Почти все обвиняемые были оправданы. Даже либеральная печать протестовала из-за этого злоупотребления тупой исполнительной власти, и меня бесплатно защищал известный адвокат Франческо Карнелутти. Я также получал общую помощь от бывшего министра юстиции Пьеро Писенти. Однако на самом процессе более важной была моя речь в собственную защиту, позже напечатанная в журнале «Элоквенца» (Eloquenza, «Красноречие»). Политическая полиция, к собственному разочарованию, была вынуждена констатировать, что как в прошлом я никогда не вступал ни в какую партию (и фашистская не является исключением), так и сейчас не играл никакой роли в Итальянском социальном движении, которое полиция хотела бы скомпрометировать. Естественно, я ничего не знал о приписываемых мне инициативах, и воздерживался от какого бы то ни было содействия подобной смехотворной деятельности. От главного обвинения отказались, но, чтобы сохранить лицо, против меня выдвинули новое обвинение в «апологии фашизма», даже не озаботившись найти какую-нибудь мою работу, которая послужила бы предлогом.

Так или иначе, моя самозащита дала мне возможность пролить свет на один фундаментальный вопрос. Я говорил, что приписывать мне «фашистские» идеи абсурдно. Как в прошлом, так и в настоящем я отстаивал некоторые концепции доктрины государства — но не потому что они «фашистские», а потому что они являлись проявлением принципов великой европейской правой политической традиции в общем. Можно было бы устроить процесс над такими концепциями, но в таком случае нужно было бы усадить на ту же скамью обвиняемых Платона («Государство»), Меттерниха, Бисмарка, Данте («О монархии») и так далее. Но, очевидно, в нынешних условиях для большинства существует только антитеза фашизм-антифашизм, и не быть демократом, социалистом или коммунистом автоматически означает быть «фашистом».

(Несколько лет спустя, в 1963-м году, я написал для нового издательского дома И Quadrato небольшую книжку под названием «Фашизм — критический анализ с точки зрения правых» (И fascismo — Saggio di una analisi critica dal punto di vista della Destra). В ней была представлена вышеуказанная точка зрения: отбросив всякую «мифологизацию», восхваление или очернение, я исследовал самые важные аспекты фашистской системы с целью выявления аспектов, который в фашизме относились к миру высшего политического идеала прошлого, отделив их от всего проблематичного, случайного или низкого).

Однако этот комический эпизод не был лишен некоторых последствий, которые в климате «освобожденной» Италии внесли свой вклад в создание вокруг моего имени довольно темного ареола. Для тех, кто ограничивался слухами и кто не пытался ничего выяснить насчет отстаиваемых мной идей и моей деятельности, я остался, несмотря на оправдание, связанным с террористами «фашистом». Из-за обычного невежества и тупости правосудия к этому добавилось клеймо «расиста» и бывшего друга нацистов, а также врага католицизма. Этого было больше чем достаточно, чтобы создать вокруг моих работ строгий заговор молчания почти во всей итальянской печати. Но у меня уже была моя личная аудитория, небольшая, но внимательная и верная, достаточная для того, чтобы заставить принять мои книги «неангажированных» издателей. Учитывая природу «интелигенции», господствующей в Италии, я смог вполне обойтись без ее внимания и оценок.

Происхождение моей следующей книги «Люди и руины» (Gli uomini е le rovine), опубликованной в 1953-м году издательством Edizioni dell’Ascia, связано с последней попыткой содействовать формированию фронта подлинно правой идеи. Она была связана с возникновением одной частной тенденции в Итальянском социальном движении, а также с ориентированием вышеуказанных групп молодежи. Мне казалось полезным изложение принципов общего порядка, которые в области государственной доктрины и общих воззрений на жизнь могли бы оказать услугу этому фронту.

Первым лозунгом должен был стать лозунг контрреволюции. Оставив в стороне по практическим соображениям более широкие горизонты «Восстания против современного мира», в «Людях и руинах» в качестве предварительной задачи всем тем,