Единственная игра в городе: центральные банки, нестабильность и предотвращение следующего коллапса - Mohamed A. El-Erian

В конце концов, после довольно сильного внутреннего напряжения, "Сириза" была вынуждена сделать больше того, что делало предыдущее правительство. Благодаря этому европейские кредиторы возобновили столь необходимую финансовую помощь.

За греческим случаем будут следить традиционные и нетрадиционные партии других стран. Он также станет проверкой на прочность еврозоны. Но общий феномен, который он иллюстрирует, потребует времени, чтобы проявиться во всей Европе по трем причинам.

Во-первых, большинство этих нетрадиционных партий еще не вызвали переломных моментов в политике. Да, они оказывают влияние на мышление устоявшихся партий, но это не слишком детерминировано. Это не значит, что этого не произойдет. На самом деле, начиная с британского референдума по ЕС (возможно, в 2016 году) и заканчивая президентской гонкой во Франции в 2017 году, на горизонте маячит несколько важных событий. Но пока они не приблизятся, рынки будут торговать другими факторами.

Во-вторых, влияние потенциальной национальной политической нестабильности было приглушено огромной верой рынков в силу центральных банков и их способность подавлять волатильность. Как бы ни следили рынки за политическими событиями и их будущими последствиями, непосредственное позиционирование портфелей и волатильность были более чувствительны к вливаниям ликвидности со стороны центральных банков и размещению денежных средств, находящихся на балансах компаний.

В-третьих, многие участники рынка черпают утешение в исторических примерах, когда партии, некогда считавшиеся "экстремистскими", после прихода к власти становились вполне конвенциональными. Греция, похоже, переживает такой переход после противоположного старта партии Syriza. В некоторых случаях, как, например, в Бразилии в 2002 году, именно победа таких партий позволила добиться значительного прогресса в проведении вполне традиционной экономической политики. 1

Вернитесь в октябрь 2002 года. Бразильские рынки охватило смятение, когда стало ясно, что Луис Инасиу Лула да Силва, пламенный лидер непроверенной и экстремистски настроенной левой партии, находится на грани победы на президентских выборах. И без того травмированные цены на акции и облигации резко упали. Обменный курс еще больше ослаб. Вкладчики бежали из банков. И правительству, и компаниям было трудно пролонгировать кредитные линии и рефинансировать долги с наступлением срока погашения, не говоря уже о привлечении новых.

Лула был избран в разгар финансовых потрясений, которые дали ему повод выполнить угрозу, с которой он неоднократно выступал как публично, так и в частном порядке, - реструктурировать долг и приступить к реализации стратегии роста, в значительной степени опирающейся на статику. Вместо этого он принял относительно ортодоксальный подход к управлению экономикой, подтвердив при этом обязательство выплачивать все основные суммы и проценты по непогашенному долгу. И он остался непоколебим в обоих этих вопросах.

На финансовые рынки вернулось спокойствие. Рост ускорился благодаря реализации многих давно откладывавшихся реформ. Бразилия пережила один из самых сильных периодов роста и сокращения бедности в своей истории.

Второй экзогенный фактор связан с геополитической изменчивостью.

Не так давно эксперты по международным отношениям и другие люди спорили о том, является ли мир сегодня более безопасным, чем пятьдесят лет назад. Те, кто считал, что это так, указывали на отсутствие напряженности в отношениях между Советским Союзом и Соединенными Штатами, обладавшими огромными арсеналами ядерного оружия, направленными друг на друга. Достаточно было допустить одну небольшую ошибку, чтобы уничтожить крупные населенные пункты. Книги по истории говорят о том, что мир действительно был близок к этому, очень близок.

Те, кто считает, что сейчас мы живем в более опасном месте, тосковали бы по старым временам "рациональных" национальных государств. В конце концов, национальные государства можно усадить за стол переговоров, и существуют структуры, повышающие вероятность конструктивного взаимодействия, значимых обязательств и надежной проверки. Не так обстоит дело с миром "негосударственных акторов", таких как ИГИЛ (также известное как ИГИЛ и ИГ), которые сегодня стали более распространенными. Поскольку у них нет структуры и истории взаимовыгодного взаимодействия, со многими из этих негосударственных субъектов практически невозможно конструктивно взаимодействовать, не говоря уже о том, чтобы обеспечить соблюдение взятых на себя обязательств.

Оказывается, многое в этих дебатах уже не так актуально, поскольку оба явления происходят сегодня. В условиях напряженности между Россией и Западом из-за Украины и Сирии в мире воспроизводятся элементы холодной войны, хотя и в "облегченном" варианте, когда речь идет о масштабах глобального взаимодействия и потенциальных последствиях. С появлением ИГИЛ на Ближнем Востоке, террористическими атаками в Европе и угрозой новых атак правительствам приходится играть в догонялки с различными типами рисков безопасности, связанных с негосударственными субъектами. Даже в насилии на востоке Украины участвуют негосударственные субъекты. Да, они находятся под влиянием Москвы, но не очевидно, что Кремль может постоянно навязывать им свою волю.

Опять же, трудно утверждать, что рынки оценили масштабы и объем возможных сбоев, которые связаны с этим неудачным сочетанием геополитических рисков. И, опять же, причина этого - обусловленная рациональность, которая включает в себя огромную веру в способность центральных банков изолировать рынки, а также волнение по поводу денежных средств, находящихся на балансах компаний. Но если это влияние ослабнет, что неизбежно произойдет в будущем, рынкам придется быстро догонять неопределенную и тревожную геополитическую конфигурацию. Ее нелегко оценить линейно и упорядоченно.

ГЛАВА 27

. МИР БОЛЬШИХ РАСХОЖДЕНИЙ (

IV

)

ПОДРЫВНЫЕ ИННОВАЦИИ ВЫХОДЯТ НА МАКРОУРОВЕНЬ

"Этот разрыв между потенциалом инновации и ее широким распространением - один из тех уроков, которые мы усваиваем, а потом забываем, или не усваиваем из-за невнимания к истории и ее урокам о человеческом и организационном поведении".

-МАЙКЛ СПЕНС

Мы переживаем две масштабные технологические трансформации - одну в энергетическом секторе, вызванную разработкой сланцевых месторождений, а другую - в результате цифровой революции, включающей в себя инновации в области интернет-технологий, мобильности, приложений и цифровизации. Все это приводит к быстрым изменениям, которые проверяют навыки, способность к адаптации и, в некоторых случаях, выживаемость институтов.

Большинство людей уже знакомы в своей повседневной жизни с тем, что можно назвать микровоздействием этих разрушительных технологий - например, с резким снижением затрат на производство для компаний и потребителей энергии, особенно в США; с тем, как Интернет расширил возможности для покупок и изменил опыт розничной торговли; с тем, как смартфоны и планшеты изменили доступ к фильмам, играм и информации в целом.

Менее знакомым является набор макроизменений, которые стоят перед нами. Действительно, в случае с энергетикой они уже происходят заметным и значимым образом, в том числе превращая немыслимые или маловероятные исходы в реальные.

1. ИЗМЕНЕНИЕ ПАРАДИГМЫ ЭНЕРГОСНАБЖЕНИЯ

Сланцевые технологии уже способствовали фундаментальному изменению парадигмы поставок нефти, как прямому, так и косвенному.

В