Ошибки природы: Пределы и несовершенство естественного отбора - Энди Добсон

вещей. Тем не менее вы ошибетесь. Когда Кэмпбелл Плауден, в то время координатор кампаний Greenpeace[143] по защите китов, 14 октября услышал по радио о трех китах, попавших в ледяную ловушку в море Бофорта, он и не думал, что примет в этом участие. Его главной заботой была организация бойкотов против продукции из Исландии и других стран, где всё еще занимались китобойным промыслом. Как он позднее вспоминал в статье, публикация которой совпала с выходом голливудского фильма об этой истории: «Мне было грустно услышать эту новость, ведь я очень сочувствовал китам, но это было естественное событие, и в тот момент я не считал, что мы можем или обязаны пытаться вмешиваться». Только тогда, когда он приехал в офис в Вашингтоне (округ Колумбия) и ему вручили стопку писем от представителей общественности с вопросами, как организация собирается помочь китам, он осознал, что данный конкретный случай нельзя проигнорировать.

На самом деле киты и другие китообразные (группа, куда входят также дельфины) не так уж редко тонут. Они, как мы уже убедились, могут оказаться в ловушке подо льдом, могут заплыть на отмель, где слишком мелко, чтобы плыть, но достаточно глубоко, чтобы дыхательное отверстие оказалось под водой. Более того, детенышей даже самых крупных видов могут утопить косатки, охотясь слаженными группами и не давая своей добыче выныривать на поверхность, чтобы вдохнуть воздух. Во льдах мыса Барроу исключительным обстоятельством была реакция людей, а не несчастье, случившееся с животными.

Удивительно, но среди обитателей моря не только китообразные страдают от невозможности дышать под водой; то же касается ламантинов и дюгоней (а когда-то и стеллеровой коровы, ныне, увы, вымершей); и не только млекопитающих – морские змеи, черепахи, в том числе и некоторые пресноводные, проводят большую часть жизни под водой, и у них, как и у всех рептилий, тоже нет жабр. В древних океанах плавали ихтиозавры, мозазавры и плезиозавры – все это тоже были морские рептилии, которые погибли бы на суше, однако вполне могли и утонуть в море. Если лох-несское чудовище и существует[144], то это наверняка рептилия, которая дышит воздухом и вынуждена много раз в час выныривать на поверхность. Есть даже пауки, живущие в основном под водой; среди них наиболее полно освоил водный образ жизни паук-серебрянка. Эти маленькие паукообразные создают и поддерживают воздушный карман в шелковом водолазном колоколе, пополняя его с помощью пузырьков, которые приносят на ногах и брюшке с поверхности. Личинки комаров (наряду с другими водными личинками насекомых) живут в стоячих водоемах, подвешенными снизу к поверхности воды и выставив вверх дыхательную трубку. Если помахать над ними рукой, они, отчаянно корчась, уплывут на безопасную глубину – но скоро им понадобится снова всплыть, в противном случае они (как вы уже догадались) утонут.

Я мог бы продолжить этот список, но давайте на минутку задумаемся. Можно по-разному рассматривать китов, черепах, водных пауков, комариных личинок и лох-несское чудовище. Я, пожалуй, несколько неоправданно ввел презумпцию несовершенства, утверждая, что у этих животных имеется очевидный недостаток, и это может просто говорить о недостатке понимания с моей стороны. Вполне вероятно, что жабры не так уж важны для водных животных, как может показаться на первый взгляд. Разве само существование китов и им подобных – это ли не сильный довод в пользу данной точки зрения?

И да и нет. Жабры действительно не являются обязательным органом дыхания для водных животных, и у китов развилось множество компенсаторных приспособлений для решения этой ключевой проблемы своей анатомии. Так, ноздри у них находятся на макушке (образуя дыхательное отверстие) и могут плотно закрываться при погружении в воду. Кроме того, легкие у них в четыре раза эффективнее усваивают из воздуха кислород, чем у человека, а в теле имеются многочисленные механизмы для того, чтобы справиться с изменениями давления при нырянии[145]. Однако все эти приспособления кажутся недостаточными. Если все живое на Земле было создано Всемогущим Творцом, можно не сомневаться, что Он создал китов и их сородичей раньше рыб, потому что никто, уже создав акулу, марлина или лосося, не стал бы потом оснащать дельфина легкими, приспособленными исключительно для дыхания атмосферным воздухом. Точно так же паук-серебрянка развил достаточно хитроумную способность запасать воздух, но, бесспорно, этому маленькому охотнику было бы лучше просто уметь дышать под водой, как это умеют делать его другие членистоногие родственники – крабы, омары и раки. Это какая-то неуклюжая попытка исправить ошибку, но уж никак не удачное решение.

Так в чем же тут загвоздка?

Уже пройденный путь

Все дело в том, что я необоснованно выделил китов среди всех остальных живых существ. Как и все животные – и более того, все формы жизни, – они несут на себе отпечатки прошлого развития; их современное состояние обусловлено их эволюционной историей.

Подумайте вот о чем: решение написать эту книгу я принял самостоятельно, но ее стиль и манера изложения диктуются той научно-популярной литературой, которую я читаю с детства, и она написана на английском, потому что это язык моих родителей. Точно так же ее текст состоит из букв и его следует читать слева направо, как это принято в культуре, к которой с давних пор принадлежит моя семья, а мое знакомство с письменной речью непосредственно вытекает из того, что 10 000 лет назад появилось земледелие, а вместе с ним – излишки, наличие которых потребовало и в то же время дало возможность сформировать образованный бюрократический класс, который мог бы заниматься учетом и контролем урожаев, платежей и (разумеется) налогов. У меня есть физическая возможность печатать текст на клавиатуре, потому что австралопитеки были двуногими и это позволило им освободить руки, чтобы изготавливать и использовать орудия; я дышу воздухом, потому что некоей девонской[146] рыбе нравилось иногда, хватая ртом воздух, выползать на мясистых плавниках на илистый берег устья реки.

Между всеми этими стадиями было множество промежуточных этапов, и на каждом из них я терял ту или иную степень свободы; моя способность «поступить иначе» ограничивалась снова и снова еще до моего рождения. Экономисты в аналогичном контексте используют термин «эффект колеи» для описания все возрастающих ограничений, которые определяют поведение предприятий и рынков. На каждой развилке пути принимается решение, которое неизбежно блокирует все возможные варианты, которые могли бы возникнуть, если бы был избран другой путь. Развитие отраслей промышленности идет именно по таким сложным, разветвленным путям, которые со временем все сильнее ограничивают творческую свободу менеджеров, проектировщиков и инженеров. Представьте, например, что вы разработали чудесный новый электрический чайник, для подключения которого к розетке требуется вилка с четырьмя штифтами. Он может быть на порядок эффективнее, чем ближайший конкурирующий товар, и настолько же дешевле в производстве, но вы не сможете продать ни одной штуки, потому что путь к использованию устройств с четырьмя выходами был закрыт много десятилетий назад, когда были приняты промышленные стандарты розеток, у которых либо два, либо три отверстия, но никак не четыре.

Так же обстоит дело и с животными, которые существуют, пользуясь дарами в виде накопившихся за несколько миллиардов лет эволюционных улучшений, однако это одновременно ограничивает доступные варианты будущего развития. Легкие серых китов, оказавшихся в бедственном положении во льдах в море Бофорта – это явно бесполезное наследие нескольких сотен миллионов лет эволюции наземных животных; киты – далекие предки которых были рыбами, но затем стали наземными четвероногими (тетраподами) и лишь много позже вновь вернулись обратно в воду – оказались гораздо менее приспособленными к новой для них среде обитания, чем их предки, потому что давным-давно лишились жабр. И все же мы не должны довольствоваться этим ответом как исчерпывающим, так как далее следует вполне очевидный вопрос: почему у китов просто снова не развились жабры? В конце концов, у их предков-рыб жабры были, но некоторые из их потомков позже обзавелись легкими. Так почему же водные млекопитающие не могли проделать то же, но только в обратном порядке?

Что ж, возможно, и могли бы, да только карты легли не в их пользу. Когда первые рыбы вышли из воды на сушу, у них уже был функциональный предшественник легкого – плавательный