Основание современных государств - Ричард Франклин Бенсел

В Филадельфии Мэдисон утверждал, что билль о правах был бы сверхнеобходим как потому, что Конституция четко ограничивает национальную власть таким образом, чтобы предотвратить посягательства на американскую свободу, так и потому, что, в противоположном смысле, просто слова на бумаге не помешают пылкому большинству. Но позже он пришел к убеждению, что билль о правах, добавленный отдельно к Конституции, все же будет способствовать формированию более просвещенного общественного мнения относительно прав народа и обязанностей правительства и, в то же время, установит абстрактные критерии, по которым народ сможет оценивать действия правительства.

Хотя полезность билля о правах для развития народной культуры свободы, основанной на естественных правах, была в значительной степени американским открытием, само понятие билля о правах и его отношение к свободе граждан было сугубо английским. В 1689 году английская Декларация прав объявила незаконными те действия, которые, по мнению членов конвента (т. е. парламента, хотя в то время он еще не называл себя «парламентом», поскольку не был должным образом избран), нарушали древнюю конституцию или противоречили ей. Таким образом, Декларация прав, по словам Моргана, «должна была быть истолкована не как нововведение, а как восстановление древней конституции, впервые установленной мудрыми предками, вышедшими из состояния природы». В этом смысле речь шла о естественных правах, которые также составляли основу прав англичан и, соответственно, английской политической идентичности. С согласия Вильгельма III Декларация была зачитана в начале ритуала его коронации, однако такое молчаливое признание нового короля не вполне удовлетворило, и требовалось нечто большее. После того как конвент провозгласил себя (в очередной раз) «парламентом» и тем самым формально вернул себе надлежащую роль в английском государстве, он принял Декларацию прав в виде обычного статута, который Вильгельм подписал 16 декабря 1689 г. Этот процесс, хотя и происходил на столетие раньше и в другой стране, имеет заметные параллели с американским опытом.

Но на этом параллели не заканчиваются. Большинство конституций штатов содержали билль о правах, хотя и отличались по содержанию. Эти положения, как и английская Декларация прав, были направлены прежде всего против угнетения, которое они связывали с короной. Когда новый национальный конгресс разрабатывал свой собственный Билль о правах, это историческое наследство — как непосредственно от Англии, так и из колоний, которые превращались в штаты, сильно повлияли на то, что, по их мнению, требовало защиты. Это было особенно верно в отношении писания habeas corpus и запрета на судебные приговоры, которые, по сути, были включены в Конституцию и поэтому формально не являлись частью Билля о правах.

Но это было справедливо и в отношении Второй поправки. Радикальные виги в Великобритании долгое время выступали против постоянной армии, поскольку считали, что король может использовать ее для подавления политической оппозиции. Согласно английскому Биллю о правах, постоянная армия могла быть создана только с согласия парламента, когда страна находилась в состоянии мира. Аргументы британских вигов и прецедент, заложенный в английском Билле о правах, убедили их американских коллег, в том числе многих антифедералистов, в том, что профессиональная армия поставит под угрозу политическую свободу. Опыт правления короны в период колониального кризиса только укрепил их в этом мнении. Американцы не были пассионариями. Армии необходимы во время войны или гражданского мятежа, но эти армии должны создаваться непосредственно народом путем созыва ополчения. Так появилась Вторая поправка: «Хорошо регулируемое ополчение, необходимое для безопасности свободного государства, не должно нарушать права народа хранить и носить оружие». Четвертая, Пятая, Шестая, Седьмая и Восьмая поправки также имели очень толстые истоки в английской конституционной истории. Только Первая поправка, защищающая свободу вероисповедания и свободу печати, Третья поправка, запрещающая размещение войск в домах, Девятая поправка, закрепляющая права народа, и Десятая поправка, закрепляющая полномочия штатов, имели преимущественно американское происхождение, хотя даже некоторые из них были реакцией на пагубное (с точки зрения колонистов) осуществление имперской власти в колониальную эпоху.

Из тех поправок, которые защищали индивидуальные права (например, свободу вероисповедания и печати, а также право на суд присяжных по уголовным делам), большинство были ранее включены отдельными штатами в свои конституции. Другие (например, свобода слова, предъявление обвинения присяжным заседателям по уголовным делам и запрет на двойное привлечение к ответственности) появились лишь в некоторых конституциях штатов. В обоих случаях на формирование защищаемых прав личности оказали сильное влияние как британские обычаи и традиции, так и, с другой точки зрения, американская колониальная история, в которой эти обычаи и традиции были нарушены.

Основание Америки представляло собой «смешение» двух совершенно разных принципов — обычая и естественного права, причем в ходе революции акцент смещался от первого (например, права англичан) ко второму (например, «все люди созданы равными»). Однако эти принципы дополняют друг друга только в том случае, если рассматривать историю как процесс познания, в ходе которого выявляется естественное право. Тогда обычай превращается в «храповую» последовательность, в которой признаются и сохраняются все новые и новые открытия истинности естественного закона. В последующей американской истории есть некоторые элементы этого взгляда (например, в части конституционной защиты прав личности), но такая позиция не была бы широко распространена среди американцев в конце XVIII века.

Колонисты обратились к естественному праву только потому, что споры о толковании английской конституции зашли в тупик после того, как король открыто и полностью присоединился к парламенту. После этого колонии уже не могли апеллировать к английской конституции, поскольку в метрополии больше не было аудитории, реальной или воображаемой, к которой можно было бы обратиться со своими конституционными претензиями. Как только симпатии короля стали прозрачной акцией, колониальному сопротивлению пришлось перейти на другую основу — «естественное право» — как единственную возможность жестко обосновать свою позицию. Когда парламент стал настаивать на применении силы для навязывания колониям своего господства, колонии были вынуждены также прибегнуть к силе, и естественное право стало тем способом, с помощью которого они могли апеллировать к народу в последовавшей войне за независимость. Однако интерпретация естественного права, которую они давали, всегда была сильно окрашена их английским наследием.

Колонисты не проявляли особого новаторства, поскольку английская конституция, основанная на правах англичан, сама по себе была широко распространена. Предполагалось, что они соответствуют естественному праву. Для англичан права англичан были уникальным продуктом их политического и социального развития как нации и, следовательно, не были «универсальными» в том смысле, что любая другая нация могла каким-то образом усвоить и реализовать их истины. Колонисты просто трансформировали права