«Там, среди шумного моря, вьется Андреевский стяг…» Хрестоматия военного моряка - Коллектив авторов

становятся привычкой. Тысячи непредвиденных случаев требуют общей деятельности вне времени труда, определенного постановлениями, – и моряк привыкает считать себя вечно на службе. Поэтому известное число часов, проведенных в исполнении обязанностей, не считаются правом на бездействие. Естественно, после долговременной службы моряк становится весь долгом.

(Морской сборник, 1855, № 8, с. 172–174)

И.А. Шестаков. Обзор действий на море в течение настоящей войны[165]

Гуманное отношение к подчиненным, забота о товарищах, в конечном счете, не просто прихоть прекраснодушного командира, облегчающая условия военной службы, но непременное условие воспитания у всех флотских чинов воинского духа и стремления побеждать – об этом говорится в статье Ивана Алексеевича Шестакова.

На море, чтобы «увидеть и победить», нужно долго ходить, и никакой адмирал никогда не мог привести кстати тирады Цезаря. Раскрыв морскую историю, мы увидим, что все почти решительные успехи были плодом долгого бдительного крейсерства, уделом лишь тех, кто изнурял тело и томил дух, сторожа день за днем горизонт в надежде открыть противника. Только таким неутомимым труженикам удавались пиры, вознаграждавшие за беспокойство и рвение.

С нетерпением и, без сомнения, со скорбью держался Нахимов у анатолийского берега в томительном ожидании вестника, который освободит его от несносного права «отражать, но не атаковывать», данного ему перед уходом из Севастополя, и легко угадать его чувства, с какими почтенный начальник делал 1-го ноября [1854 г.] эскадре утешительный телеграф: «Война объявлена! Отслужить молебствие и поздравить команду!» И 2-го ноября он высказал сотрудникам свою решимость, без хвастовства и чопорных фраз – коротко и ясно. «Неприятель не иначе может исполнить свое намерение [атаковать Сухум-Кале], как пройдя мимо нас и дав нам сражение, – писал адмирал в приказе. – В первом случае я надеюсь на бдительный надзор командиров и офицеров; во втором, с Божьей помощью и уверенностью в своих офицерах и командах, я надеюсь с честью принять сражение. Не распространяясь в наставлениях, я выскажу свою мысль, что в морском деле близкое расстояние от неприятеля и взаимная помощь друг другу есть лучшая тактика. Уведомляю гг. командиров, что в случае встречи с неприятелем, превышающим нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что каждый из нас сделает свое дело».

Успех морских битв приготовляется заблаговременно и зависит от начальника только до первого выстрела. В этот торжественный момент главнокомандующий должен совершенно положиться на личные способности и опытность командиров, предоставив себе лестное право первым кинуться в бой. Если в течение крейсерства он сумел приучить экипажи к управлению кораблями, если он развил в командирах соображение, дал им возможность совершенно постичь качества судов своих, вселил в них уверенность, которая не может существовать без чувства собственного достоинства, тогда, подобно Нельсону под Трафальгаром, он может закрыть сигнальные книги; но если из излишнего педантизма, отсутствием системы или чем-либо подобным он изнурил команды; если, по нетерпению в маневрах, не допускал командиров обдумывать и выполнять мысль свою и, в довершение, клеймил их позорными сигналами; если он водил флот на помочах, уничтожая там всякий произвол мышления – тогда дело кончено, и в решительную минуту такому начальнику нет ни малейшего основания надеяться на успех. Силы величественные, стройные в маневрах, когда все доступно глазу и исправимо сигналом, в пылу битвы, при грохоте тысячи жерл в самом скором времени представят иное зрелище. Виновник раскается в своей угнетательной системе, но [будет] уже поздно.

Другое условие, не менее важное и чисто нравственное, есть тесная дружественная связь между командирами, и горе адмиралу, упустившему из виду это сильное ручательство за успех. На море взаимная помощь весьма важна, но степень такой помощи неопределима волей начальника, и в хаосе битвы только взаимная привязанность может понудить к наиболее решительным действиям.

Синопский бой есть дело многолетних трудов, взаимной уверенности, поселенной долгим служебным братством. Все участники Синопского боя, по желанию любимого начальника, исполнили долг свой истинно блистательным образом.

(Морской сборник, 1855, № 2, с. 217–220)

Глава 5

Герои и подвиги николаевского флота

О Наваринской битве. 8 октября 1827 года

Наваринское сражение украсило русский флот первым георгиевским флагом. На корабле «Азов» под командованием капитана 1 ранга Михаила Петровича Лазарева сражались будущие легендарные адмиралы, герои Севастопольской эпопеи: лейтенант Павел Степанович Нахимов, мичман Владимир Алексеевич Корнилов и гардемарин Владимир Иванович Истомин. И, что немаловажно, Наваринское сражение явило редкий пример боевого содружества флотов различных наций, соединенных идеей гуманизма, совместного служения интересам человечества.

Эскадра под начальством генерал-адъютанта вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина вытянулась на Кронштадтский рейд 18–21 мая 1827 года. Адмирал Сенявин поднял свой флаг на корабле «Азов», имея флагманов: вице-адмирала Егора Ивановича Лутохина на корабле «Князь Владимир» и контр-адмирала графа Логина Ивановича Гейдена на корабле «Св. Андрей».

Эскадра, снявшись с якоря 10 июня, прибыла в Портсмут через 17 дней, где разделилась на две: 1-я эскадра под начальством вице-адмирала Сенявина, перенесшего свой флаг с корабля «Азов» на корабль «Князь Владимир», возвратилась в Россию, а 2-я эскадра под начальством графа Гейдена, перенесшего свой флаг с корабля «Св. Андрей» на корабль «Азов», отправлена в Средиземное море и, вследствие противных ветров, после продолжительного плавания пришла в Мессину, где получила приказание отправиться в Архипелаг и присоединиться к английской и французской эскадрам. Не доходя острова Занта, граф Гейден узнал, что турецкий и египетский флоты вошли беспрепятственно в Наваринскую бухту, где их блокирует английский вице-адмирал Кодрингтон, вследствие чего граф Гейден и поспешил соединиться с английской эскадрой.

1-го октября русская и английская эскадра встретились на высоте острова Занта, и в тот же день пришла из Архипелага на соединение французская эскадра под начальством контр-адмирала де Риньи.

При свидании с вице-адмиралом Кодрингтоном граф Гейден узнал, что главнокомандующий в Морее Ибрагим-паша на другой же день после обещания нарушил данное им обязательство наблюдать перемирие до получения от своего правительства предписаний; а между тем союзные адмиралы, уважая данное пашой обязательство, не только сняли блокаду Наварина, но даже дали слово препятствовать покушению греческого флота сделать высадку на берегах Албании. Такой поступок и вообще деяния Ибрагим-паши, обратившего Морею в совершенную пустыню, доказали, что все средства убеждения и даже угрозы будут бесполезны, и что без сильной и скорой меры лондонский договор не только не исполнит желаний человечества и благих намерений заключивших его держав, но сделает еще сильнее и губительнее борьбу; почему на совете союзных адмиралов 7-го октября было решено: со всеми кораблями войти в Наваринскую бухту и стать на