Неожиданная правда о животных. Муравей-тунеядец, влюбленный бегемот, феминистка гиена и другие дикие истории из дикой природы - Люси Кук

Ознакомительный фрагментчто угри появляются из жабр других рыб, из свежей утренней росы (но только в соответствующие месяцы), из загадочных «электрических возмущений»[29]. Один «почтенный епископ» сообщил Королевскому обществу, что видел молодых угрей, которые рождались из покрытия кровли[30]. Икринки, заявил он, прилипли к тростнику, которым покрыли крышу, и там их инкубировало солнечное тепло. Не все церковные натуралисты столь доверчиво относились к таким скользким рассказам. В своей «Истории английских знаменитостей» (History of the Worthies) Томас Фуллер презрительно высказался об одном поверье, распространенном на болотистых землях Кембриджшира, что незаконные жены и дети священников для избегания осуждения принимают форму угрей. Это, заявлял он, явная «ложь». Чтобы подчеркнуть серьезность такого дела, он рассудил так: «Нет сомнения, что первый, кто пустил столь злостный слух, давно уже получил свою награду»[31]. Возможно, прожив остаток жизни в виде слизня.

Ученые Просвещения отмели подобные изысканные сюжеты в пользу менее нелепых – но не ставших от этого более верными – собственных теорий. Антони ван Левенгук, нидерландский первопроходец микромира, открывший бактерии и кровяные тельца, заблуждался более правдоподобно, выдвинув в 1692 году гипотезу, что угри, подобно млекопитающим, живородящи, то есть их яйца оплодотворяются внутри тела, а самки рождают живых мальков. Ван Левенгук по крайней мере использовал современный научный метод, основывая свое предположение на реальных наблюдениях. Он заглянул в свое увеличительное стекло и увидел то, что показалось ему мальками угрей в полости, которую он счел рыбьей маткой. К сожалению, эти предполагаемые новорожденные на самом деле были паразитическими червями, сидящими в плавательном пузыре угря, которых еще за две тысячи лет до того наблюдал Аристотель, признавший их не имеющими отношения к вопросу.

Шведский ботаник и зоолог XVIII века Карл Линней также утверждал, что угри живородящие, поскольку он видел то, что счел личинками угрей внутри взрослой самки. Конечно, с великим отцом систематики никто не стал бы спорить – тем более с таким педантом. Но выбора не осталось, когда всплыло, что знаток классификации перепутал виды рыб. Неприятная правда состояла в том, что Линней на самом деле вскрыл не угря, а похожую на него рыбу бельдюгу, действительно живородящую, но даже не родственную угрям. Это не значит, что критики располагали более надежными фактами. Один авторитетный ученый, который пересматривал работу Линнея, уличил его в неразберихе с видами, отправив теорию живорождения в сточную трубу ошибок и путаницы, но под влиянием Аристотеля объявил настоящих молодых угрей, открытых шведом, паразитическими червями.

В эту высокоученую перепалку вступил смелый аутсайдер. В 1862 году шотландец Дэвид Кэрнкросс объявил миру, что он, скромный заводской инженер из Данди, наконец разрешил загадку угря, которая не давала покоя поколениям философов и натуралистов. «Сразу можно известить читателя, что… породитель серебряного угря – это маленький жук»[32], – заявил он с самоуверенностью истинного невежды. Его восторженная, хотя и совершенно ненаучная теория – итог шестидесяти лет экспериментов, проводимых им за собственный счет, – легла в основу небольшой книжки «Происхождение серебряного угря» (The Origin of the Silver Eel).

Кэрнкросс начал свой трактат с извинения за отсутствие интереса к изучению правил и норм современной ему науки. «От меня не стоит ожидать, что я знаком с именами и терминами, используемыми натуралистами при классификации различных животных, мои знания таких книг ограниченны»[33], – отмечал он, как бы защищаясь. Его неординарное, но очень удобное решение заключалось в «использовании собственных названий и терминов»[34]. В результате царство животных было преобразовано в три бессмысленных класса, что заставило бы великого Линнея перевернуться в гробу, а тем, кто попытался бы разобраться в и без того умопомрачительной теории шотландца, успешно создало дополнительные трудности.

Путь к открытию Кэрнкросс начал в нежном возрасте десяти лет, когда он наблюдал несколько «волосяных угрей» (hair eels)[35] (его термин) в открытой сточной канаве. «Откуда они могли взяться?» – задался он вопросом. Приятель поведал ему распространенное народное поверье, что молодые угри «выпадают из конских хвостов, когда лошадей поят; а вода их оживляет»[36]. Юный Кэрнкросс посмеялся над этим невероятным объяснением, покуда его воображение не породило собственную, столь же неправдоподобную идею, на которую его навело множество дохлых жучков, найденных на дне той же канавы. Может, эти два животных как-то связаны? Это завораживающее зрелище не отпускало шотландца двадцать лет. «Часто мой разум возвращался к этой тайне», – вспоминал он[37].

Затем как-то летом взрослый Кэрнкросс заметил знакомого жучка в своем саду в Данди. Он внимательно наблюдал за ним, пытаясь прочесть мысли насекомого, которое тем временем решительно подошло к луже и нырнуло. Жук, сообщил автор, прежде чем принять ванну, «посмотрел по сторонам в очень тревожном состоянии»[38]. Как Кэрнкросс диагностировал психическое состояние жука, неизвестно. Но единственная иллюстрация в книге дает читателю ценную подсказку в осмыслении следующего необыкновенного хода насекомого: под названием «жук в процессе порождения»[39] там был изображен непривлекательный герой Кэрнкросса, лежащий на спине с чем-то вроде двух лассо, выходящих из его задней части. Жук, согласно шотландцу, породил двух рыб.

Для Кэрнкросса это был момент истины, эврика. Теперь он посвятил себя продолжению расследования, вскрывая жуков, удаляя «волосяных угрей» и поддерживая их жизнь разное, хотя и весьма ограниченное время. Он спокойно признавал, что его теория «может показаться странной», но успокаивал себя, глядя на поведение «представителей царства растений»[40]. Если один вид деревьев можно привить на другой, «разве не может тогда Великий Творец-Садовник привить чужую природу на таковую насекомого?» – размышлял он[41].

На случай, если вам сложно представить, как жук может породить пару угрей, в «Происхождении серебряного угря» имеется такая очаровательная иллюстрация, призванная подтвердить дикие заявления автора. Хорошая попытка, Кэрнкросс, но я так и не убедилась

Современные лаборатории породили всевозможных «животных Франкенштейна»: человеческие уши пересаживали мышам, светящиеся в темноте рыбки были созданы добавлением генов медузы. Но «Великий Творец-Садовник» не прилагал к ним руку.

Если бы Кэрнкросс задал свой вопрос в научном сообществе, ему бы объяснили, что его «волосяные угри» – лишь очередные мерзкие паразитические черви, а не рыбы на ранней стадии развития. Но заводской инженер не слыхал о научном рецензировании. Он представил свои исключительные находки не в Королевское общество для серьезного рассмотрения, а паре фермеров, с которыми он столкнулся и которые были тоже озабочены количеством серебряных угрей в канаве на их земле. Им-то он и изложил свою теорию о том, что это изобилие угрей