Советский Кеннеди. Загадка по имени Дмитрий Шепилов - Дмитрий Е. Косырев

кончился наш медовый месяц… и остались со мной пластинки и скамеечка, на которой мы прощались. Я так же стремительно, как вместе с Вами (мы почему-то всегда стремительно вместе ходим) туда пошла, села и вспоминала… Ведь я ваша, и “мы повенчаны”, как Вы однажды сказали».

Письмо от 1 августа 1969 года. Шепилову 64 года. Господа мужчины, жизнь есть в любом возрасте. Дорогие дамы, есть мужчины, от которых теряешь голову, даже если им за 60.

Потрясающие письма. Там есть «отреклась от своей семьи», «наша весна», «старалась, как могла, подчинять свою жизнь нашим встречам», «я не могла без Вас обходиться, не могла не видеть, не общаться с Вами хотя бы один день». «Вы можете быть счастливым, погрузившись в Рахманинова и Чайковского и без меня, а я вместе с Вами теряю и Чайковского, и красоту волнующегося моря».

И – лучшая из фраз – «я обнимаю и целую Вашу большую и красивую голову».

Потом, в письмах, Н.В. вдруг все же перешла на «ты».

И еще: он ей пел. Она все время об этом просила. Мы еще к этой теме вернемся – Дмитрий Шепилов мог бы, вместо политики, стать певцом, по крайней мере великий Иван Козловский, с которым они пели дуэтом, говорил ему: вот пошел бы по моей стезе, ничего бы с тобой плохого не произошло.

Итак, 64 года – но проходит несколько лет, Шепилову за 70, и возникает дама, которую в семье именовали с ненавистью: «голубая норка». Кажется, я ее видел, волосы она и правда красила в голубой цвет. Потом пришел 1976 год, моя первая зарубежная поездка – в Сингапур, в университет. И от деда приходит письмо с серьезной, очень серьезной просьбой, со словами «любой ценой». Любой ценой достать лекарство.

Но индийская аптекарша на Орчард-роуд посмотрела на мою запись и в ужасе покачала головой: только по рецепту. Причем не любому, а местному. Сильнейшее лекарство против рака.

Такой вот конец романа.

А теперь все же скажем, что мы обсуждаем эту приятную тему не просто так, а с целью – внести совсем не пустяковый штрих к портрету героя.

Есть разные категории любимцев женщин. Одна описана у уважаемого мной Бориса Акунина: «зверушка». Мужчина-животное, привлекающее женщин звериной силой без всякой романтики. Это обычно «рекордсмены», которые заносят в свой личный список вторую-третью тысячу женщин, потом сбиваются со счета. Один из таких моих знакомых в итоге купил себе ранчо в штате Колорадо, где 20 лошадей и ни одной женщины, и счастлив безмерно. Правда, некоторые дамы до сих пор достают его и там.

Дмитрий Шепилов – нечто совсем другое. Знал ли он, что в большинстве случаев ему достаточно было только поднять бровь? Знал, конечно. Пользовался ли этим? Смотря в каком смысле. Вообще-то для таких мужчин не надо чисто физически ставить рекорды «по штукам», им достаточно просто знать, что они могут все, стоит только взглянуть – и купаться в море восхищения. И, собственно, взгляд бросать вовсе не обязательно, главное удовольствие просто от того, что знаешь.

Как относятся к подобным людям женщины? Одна из таковых в кругу нашей семьи сказала мне однажды, в припадке откровенности: да вы не понимаете. Перед таким, как Шепилов, не то чтобы раздеться – на него даже посмотреть страшно, потом час сгоняешь краску с лица и думаешь: ведь видит же, что со мной творится.

Зато у таких мужчин бывают длинные и прекрасные романы. Так лучше, ей-богу.

Но наша книга все же об одном из самых ярких, если не о самом ярком – ну, хорошо, самом парадоксальном – политическом деятеле страны середины 20-го века. Так что вернемся к политике – а впрочем…

А впрочем, хорошо бы сразу сказать, что это за книга. Ни в коем случае не классическая биография, как в серии «Жизнь замечательных людей», где первая фраза – родился, а последняя – сами понимаете; где главы идут в строгой хронологической последовательности.

Да, есть такой жанр, мною не любимый, да и все они… Потому что жанр – это что? Это гирлянда красных флажков, которой пытаются опутать писателей всякие личности, называющие себя «литературной общественностью». Сначала какая-нибудь Агата Кристи пишет детективные романы, потом общественность вытаскивает свои флажки и предупреждает автора: Агата писала вот так, ты теперь тоже обязан строить книгу именно этаким образом, потому что ведь – детектив. Жанр. Стандарт. Читатель привыкает к стандартам; обидишь его – не заплатит денег. Нам, общественности, тоже будет тогда плохо, потому мы питаемся крохами с этого (скромного) пира, так что извольте вести себя прилично. И что им, таким людям, сказать? Разве что – за флажки спасибо, хоть видно теперь, за что можно и нужно выскакивать.

Итак, это не совсем биография. Гибрид таковой с автобиографией автора? Тоже не совсем, хотя иногда, не очень часто, я буду выходить из-за спины моего героя. Диалог, даже спор героя и автора? Ну, если мы с моим дедом вели таковой при жизни, то почему бы и не здесь.

Беспристрастность: да вы что, шутите? К Шепилову невозможно быть беспристрастным, так было при его жизни, так будет всегда. А с моей стороны – тем более. Даже не надейтесь.

Теперь посмотрим, как эта книга выстроена. Начинается с пика карьеры нашего героя – с 1957 года, его яростного выступления против Никиты Хрущева. 1957-й, как бы его потом не пытались «замести под ковер», – то был один из переломных для всей нашей истории моментов, важнейшая развилка… И дальше повествование доходит до смерти героя.

Почему так, с середины? Дело в том, что эта книга – скорее для тех, кто не слышал о Шепилове ничего, кроме имени. Для нового поколения. Оно в каком-то смысле находится в выигрышном положении, ему будет легко избежать ловушки прошедшей эпохи, когда сложнейшие события пытались объяснить упрощенными и бессмысленными формулами. Но единственный способ «зацепить» новые поколения – начать разговор с чего-то хоть немного известного, пусть даже только по упомянутому фильму.

Но реальность-то была куда интереснее фильма, а личность героя и подавно. Поэтому дальше мы идем назад, чтобы понять, как та переломная эпоха могла произвести на свет такую никуда, вроде бы, не вписывающуюся личность, как Дмитрий Шепилов: мы прочитаем о Шепилове как ученом, военном, дипломате…

И, в завершение, мы попытаемся понять, что же это было – что мы видели, но не заметили. То есть там, ближе к концу, начнется книга-исследование и даже расследование, где к каким-то вроде