Нравственный прогресс в темные времена. Этика для XXI века - Маркус Габриэль

Последний этап компьютеризации, так называемая цифровизация, состоит в том, что смартфоны, социальные медиа, поисковые машины и системы управления нашей мобильностью (в автомобилях, самолетах, железнодорожном транспорте) определяют наши передвижения и паттерны мышления.

Этот процесс действительно угрожает нашему существованию, так как вся эта архитектура управления приводит к внедрению технологий искусственного интеллекта. При этом они способны вторгаться в наши мыслительные процессы, чтобы превосходить нас в них, как нынешние программы шахмат и го, против которых даже лучшие человеческие игроки уже давно не имеют никакого шанса. Так, несколько лет назад фирме DeepMind удалось разработать искусственный интеллект под названием Alpha Go, который наносит поражение лучшим игрокам в древнекитайскую настольную игру го, хотя она еще сложнее, чем шахматы.

Сегодня те, кто странствуют по социальным сетям, удерживаются у экрана новостными лентами, короткими сообщениями, картинками и видео, которые отбирает искусственный интеллект. Таким образом, мы, так сказать, играем в своего рода социальные шахматы против превосходящего нас противника, который забирает у нас все больше времени и внимания. Нас бомбардируют честными и фейковыми новостями[17], пока мы, возможно, полностью не утратим способность думать самостоятельно.

Отступление либеральной демократии и аналогового человека, который на данный момент еще может сопротивляться контролю через программное обеспечение и интересам бизнеса, скрывающимся за искусственным интеллектом и в нем, угрожает идеалу модерна, основанному на том, что прогресс естественных наук и технологий успешен лишь тогда, когда моральный прогресс идет с ним в ногу. В противном случае инфраструктура благотворного управления нашим поведением (к которому относится современное государство всеобщего благоденствия) превращается в антиутопический кошмарный сценарий, обрисованный в таких классических произведениях, как «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли и «1984» Джорджа Оруэлла, или — ближе к нашему времени — в научно-фантастических сериалах а-ля «Черное зеркало», «Электрические сны Филипа К. Дика» и «Годы».

Темные времена, в которых мы, по всей видимости, живем и о которых пойдет речь далее, характеризуются тем, что свет морального познания в некоторой степени систематически затмевается, к примеру, распространением фейковых новостей, политических манипуляций, пропаганды, идеологий и иных мировоззрений.

Против темных времен поможет Просвещение. Оно предполагает свет разума и, вместе с ним, моральное познание. Важным основанием Просвещения является мысль о том, что мы в действительности как правило знаем, чего морально требует от нас определенная ситуация. Сложные случаи, такие как этические дилеммы, редки. Этическая дилемма заключается в том, что у нас имеется несколько вариантов действий, которые, конечно, ведут к тому, что мы не можем осуществить морально надлежащее. Если мы в ситуации дилеммы делаем какое-то добро, то в таком случае мы автоматически отказываемся от какого-то другого добра и тем самым делаем что-то морально неправильное.

Там, где возникают подобные случаи, нам нужны ясные моральные познания из других ситуаций, чтобы не терять свои моральные ориентиры при серьезных вызовах нашей жизни. Если наш доступ к собственному моральному познанию в такие моменты оказывается закрыт, значит, вокруг нас сгущается мрак.

То, что мы живем в темные времена, ощущают, прежде всего, беднейшие люди мира, так как им часто не хватает самого необходимого. Пока мы привлекаем вирусологов, чтобы вместе с политиками и работниками здравоохранения ограничить распространение нового коронавируса, самые бедные — которые живут не только где-то далеко, но и, к примеру, заполоняют наши лагеря беженцев — остаются без защиты от коронавируса и многих других заболеваний. За это мы, богатые, несем часть ответственности, которую мы в повседневной жизни вытесняем, так как наши дела и потребительские привычки скрывают от нас то, что все мы находимся в одной лодке, на одной и той же планете.

Затемнение морального горизонта касается, однако, не только процессов во всемирной истории и экономике последних десятилетий, которые привели к жертвам в бедных странах, напротив, оно уже давно распространяется и у нас, выросших в ценностном каноне демократического правового государства, который никогда не смог бы появиться без первой великой волны Просвещения в XVIII веке. Пандемия коронавируса выявила глубинные системные слабости в наших системах здравоохранения и вместе с тем вскрыла моральные изъяны в том, как мы думаем друг о друге. Националистические политики, такие как Орбан, Си Цзиньпин, Путин и Трамп используют удобный момент, чтобы под предлогом пандемии достичь своих политических целей, которые до этого были бы немыслимы (к ним относится, например, закрытие границ США для европейских путешественников, на которое ЕС, со своей стороны, также отреагировал закрытиями границ). Политическое чрезвычайное и исключительное положение, обоснованное вирусологическим императивом о том, что мы должны разорвать инфекционные цепи и взять под контроль статистические графики, было во всех странах без исключения тем или иным образом использовано в политическом профиле отдельных политиков и партий, а равно и целых национальных государств. Германия, например, демонстрирует всему миру превосходное оснащение и организацию собственной системы здравоохранения — в том числе в рамках символической гонки вооружений, прежде всего с Китаем, который пытается прослыть совершенным кризис-менеджером, чтобы таким образом распространить свою модель капиталистической диктатуры, приукрашенной коммунистической риторикой.

Настораживает то, что и у нас в стране китайские меры вызывают восхищение и апробируется цифровой «надзорный капитализм», когда все мы в своей пространственной изоляции и social distancing[18] как никогда прежде производим данные и тем самым шаг за шагом отказываемся от своей приватности [19]. Ведь теперь почти все мы сидим целый день перед экранами. Рабочее место и приватный укромный уголок сливаются в новом образе Home Office[20], и можно ожидать, что многие предприятия воспользуются удобным моментом и ради сокращения затрат на содержание помещений будут вторгаться в частные домохозяйства и после кризиса коронавируса. Это сомнительные процессы, которые фактически продвигают новое «структурное изменение публичной сферы», полностью связывая последнее место приватности — квартиру, частный дом — с общественной сетью производства данных и товаров [21].

Такие крайние меры усиливают ценностный кризис либеральной демократии, который был не преодолен чувством солидарности в начале 2020 года, но лишь отложен. Регрессивные силы правого популизма уже поджидают нас у другого конца коронавирусного туннеля, и дело заключается в том, чтобы вакцинироваться от этой опасности сейчас, развив подходящие формы мысли, которые предоставят нам лучшее понимание того, что мы должны делать или от чего должны воздерживаться на моральных основаниях.

Модерн, наступивший под бой литавр Французской революции, покоится на утопии Просвещения, которая, по сути, состоит в идее о том, что наши институты — и прежде всего государство — должны стать инструментами морального прогресса, а это возможно только если наука, экономика, политика, а равно и каждый/ая отдельный/ая