Быть собой, чтобы быть с другими: бережная сепарация от родителей, взрослых детей и партнеров - Вера Якупова

уже о диагностике и каких-либо статистических данных. Тогда я решила перевести опросники, апробировать их и провести исследования самостоятельно. Для такой масштабной работы нужны были коллеги, и мне удалось найти блестящего соавтора Анну Суарез. Мы проводили первые исследования без финансирования, горя собственным интересом и верой в ценность темы ментального здоровья матерей. Позже наша команда разрослась и нам удалось получить грант на работу. Но больше всего удовольствия нам приносили те первые исследования на голом энтузиазме, когда мы смогли создать целое направление, которое в России никто не изучал, рассказывали о своих результатах на конференциях и в социальных сетях и заражали идеей других людей. Вместе нам удалось многое изменить в представлениях о послеродовых расстройствах, и это подарило ощущение надежды и бесконечной радости.

Сила социальной группы связана не только с удовольствием от взаимодействия — поддержка сородичей может по-настоящему спасти жизнь. Американский исследователь Брюс Александер посвятил серию экспериментов изучению химической зависимости. Гипотеза ученого состояла в том, что на формирование зависимости может влиять окружение. Чтобы ее проверить, сравнили несколько групп крыс: тех, кто вырос и жил в изоляции, и животных, живших свободно с другими особями своего вида. Всем группам предлагали поилку с обычной водой и поилки с разными дозами вызывающего зависимость вещества. Группа крыс, живших в изоляции, предпочитала поилки с наркотиком: животные пили до тех пор, пока не наступала передозировка и смерть. Крысы, находившиеся в контакте с сородичами, значимо чаще предпочитали простую воду. Если они и пробовали воду с «сюрпризом», то никогда не доходили до передозировки. Проведенный Александером эксперимент показывает, как социальное взаимодействие может снижать риски формирования зависимостей.

Социальная изоляция невероятно тяжела и для человека. Исследования показывают, что люди, лишенные контактов с другими, больше подвержены риску депрессии и даже раньше умирают. Например, крупный метаанализ данных, собранных за несколько десятков лет, подтверждает, что риски социальной изоляции для здоровья человека можно сравнить с другими хорошо известными вредными факторами вроде курения или плохого питания[6]. Работы нейробиологов помогают понять возможные механизмы такого негативного влияния одиночества на человека. Один из них — хронический стресс, который может приводить к истощению ресурсов организма. Оказалось, что нейробиологическая сеть, отвечающая за реакцию стресса, активируется, если человек длительное время ощущает себя одиноким, без значимых связей с другими людьми[7]. Иначе говоря, при отсутствии любимых людей рядом психика решает, что человек в опасности. А если период опасности длится долгое время, то силы, затрачиваемые на активизацию тела и психики, постепенно заканчиваются.

Обратная сторона взаимодействия с другими людьми

В современной культуре, которая ценит осознанность и психологическую грамотность, можно встретить такое утверждение: если для вас важно мнение других, значит, вы недостаточно зрелый человек. Как будто идеальный вариант — полное безразличие к окружающим. Исходя из исследований и данных, которые я привела выше, такой идеал кажется весьма сомнительным. Человек создан жить рядом с другими, социальная поддержка и мнение группы для него важны, и функцию ориентировки на других невозможно отключить. Она в нас заложена с рождения. И если вас затрагивает то, что о вас говорят люди рядом, это означает лишь то, что вы живой и здоровый человек. Потребность контактировать с другими и оставаться в хороших отношениях напрямую связана с безопасностью. Всю свою тысячелетнюю историю люди опирались друг на друга.

К сожалению, коммуникация не всегда приятна, и вполне нормально злиться или тревожиться, когда происходят конфликты или недопонимания. В этом случае эмоционально реагировать на происходящее — абсолютно нормально. При этом эмоции не определяют наших действий. Можно расстроиться из-за того, что окружение не дает нужной поддержки, при этом сохранить хорошее отношение к себе и продолжить действовать с опорой на свои ценности.

Однако бывают ситуации, когда это не получается, и тогда человека начинает затапливать тревога — так интенсивно, что деятельность прекращается, а отношение к себе становится резко критическим. Такое состояние называется социальной тревогой.

Симптомы социальной тревоги

• Вы чувствуете сильную тревогу при взаимодействии с людьми (разговор по телефону, small talk с коллегами или соседями, встреча с незнакомыми людьми).

• Вам часто кажется, что люди осуждают вас, смеются над вами.

• Вы часто обдумываете прошедшие или предстоящие разговоры с людьми, чувствуете стыд и боитесь «сказать глупость».

• Вам сложно оказываться в центре внимания и делать что-то, когда на вас смотрят.

• Часто возникают тошнота, паника, интенсивное потоотделение при взаимодействии с людьми.

• Вы стараетесь избегать компаний людей.

Интенсивная социальная тревога часто связана с травматическим опытом взаимодействия с другими людьми в прошлом, например жестоким обращением и унижениями от родителей или братьев/сестер, бабушек или дедушек. Травля в школе или другом коллективе также может оставлять тяжелые следы на всю жизнь. При столкновении с буллингом и насилием от ближайшего окружения психика фиксирует опыт: от других людей исходит опасность, нужно избегать контакта с ними. Либо очень стараться быть незаметным, чтобы не обратить на себя внимание агрессора. И в любых ситуациях социального взаимодействия (публичное выступление, знакомство с новыми людьми, посещение учреждений) этот опыт активизируется, психика сигнализирует об угрозе и уровень тревоги сильно повышается. Ниже приведена история моей подписчицы об опыте травли, который оставил глубокий след и влиял на все ее дальнейшие социальные взаимодействия.

Я столкнулась с буллингом в 4–5-м классах, особенно ужасно было в пятом. Сложно понять, с чего это началось и в какой момент. Точно зачинщицей этого была одна из девочек, очень дерзкая и жестокая. Причем мы с ней одно время дружили, потом начался «переходный период»: мы с утра могли общаться, а днем надо мной уже полкласса смеялись, поскольку она что-то про меня сказала. Бывали дни, когда со мной вообще никто не разговаривал, как будто меня нет. И дальше дошло до того, что у меня в классе уже не стало приятелей.

Ужасно было осознавать, что вот сейчас ты разговариваешь с кем-то из одноклассниц (вроде бы приятельниц), а через пять минут эта же приятельница вместе со всеми скидывает мои вещи из окна или стебется надо мной. Помню, что меня обзывали, толкали, почти ежедневно прятали мои вещи, дневник, портфель. Смеялись, когда проходила мимо, и за спиной говорили всякие провоцирующие обидные вещи. Или коверкали мою фамилию или обзывали «ботанка», потому что я хорошо училась.

Я была очень скромной и тихой, мне было страшно за себя постоять, я не знала, к кому могу обратиться за помощью. Когда говорила маме об этом, она советовала: «Не обращай внимания» или «А ты скажи ей то-то и