Пеле. Бразильская самба. Неспортивные заметки - Вадим Эмильевич Верник

– Ну что ж, побеседуем? – обратился я к своему гостю. Пеле кивнул.

Камера. Мотор. Начали!

В первые же минуты Пеле признался:

– Когда я ложусь спать, то молюсь и иногда спрашиваю у бога: «Может быть, мне все это только кажется? Может быть, это сон? И почему я, Эдсон Арантес ду Насименту, известен всему миру, известен благодаря слову «Пеле», в котором всего четыре буквы? Когда-нибудь, может, я найду ответ. А пока у меня нет ответа.

Меньше всего я ожидал услышать такие слова! Но благодаря столь неожиданному началу я понял, какая у Пеле тонкая и трепетная душа. Никакого высокомерия, снобизма, внутренней усталости. Он совершенно не подчеркивает своего величия. Напротив, было очевидно, что Пеле относится к себе с долей иронии. Легко, с юмором воспринимать себя, не быть зацикленным на собственной персоне – это тоже дар.

В его судьбе нет стереотипов, математически выверенных правил.

– Я знаю, сеньор Пеле, что в Бразилии прозвищем никого не удивишь. Давняя традиция. И все-таки, когда исчезало ваше настоящее имя, – вернее, не исчезло, а отошло на второй план?

– Мне нравилось имя Эдсон, очень нравилось, и в детстве я всегда сопротивлялся, когда меня пытались звать по-другому. С легкой руки моего дяди я вдруг стал «Дико», и всем это почему-то сразу понравилось. Я был тогда совсем маленьким. «Пеле» возник в школьные годы, и я долго к этому не мог привыкнуть, да и не хотел привыкать. Помню, даже подрался как-то с одноклассниками, чтобы защитить свое настоящее имя. Но моих благородных усилий никто почему-то не оценил, мне влепили выговор за поведение и запретили несколько дней появляться в школе.

– А почему все-таки «Пеле»? Версий, я знаю, несколько. Какая ближе всего к истине?

– Это связано с моим отцом. Еще ребенком я любил бывать на его тренировках, он ведь тоже играл в футбол. Так вот вратаря отцовской команды «Васко де Гама» звали Биле. Я им восхищался, наблюдал за тем, как мастерски он защищает ворота, и все время выкрикивал «Биле, Биле».

Я хотел ему во всем подражать. И как-то незаметно это прозвище («Биле» тоже ведь не настоящее имя, вратаря звали Хосе Лино) приклеилось ко мне, только я уже стал «Пеле», – может, так звучало благозвучнее. Спорил, спорил с этим, а потом привык.

– По характеру вы больше похожи на мать или на отца?

– Физически я конечно же похож на отца. Но характер и темперамент мне передались от матери. Она горячая, импульсивная, реактивная. Мы всегда ладили с ней, у нас не было каких-то серьезных расхождений, конфликтов. Всю жизнь очень теплые отношения…

Селеста Арантес много лет работала горничной. Все изменилось, когда сын стал знаменитым. Но она никогда не забывала свои рабочие корни и не становилась высокомерной. Селеста любила приходить на тренировки сына в «Сантосе» – просто наблюдала за ним и тихо гордилась. Но «тихо» не всегда получалось. Как только мама появлялась на стадионе, Пеле мог остановить тренировку и бежал навстречу ей, чтобы обнять и проводить на скамейку. Со временем это стало своеобразным ритуалом, так что никто уже не возмущался и не отчитывал Пеле. А ему нравилось, что мама рядом.

Селеста Арантес пережила сына на два года. Она ушла из жизни в 2024-м, на 102-м году…

– Моя мать – продолжал Пеле, – говорила, что я рос очень живым мальчишкой и всегда любил гонять на улице мяч. А сколько стекол я перебил, когда мяч летел мимо цели!

Пеле с мамой Селестой Арантес.

1965 год.

Сначала я играл тряпичным мячом. Мы даже делали мяч из соломы, из бумаги. У родителей не было денег, чтобы приобрести кожаный мяч. А я, конечно, только об этом и мечтал.

– Вы помните свои ощущения, когда у вас впервые появился настоящий мяч?

Пеле улыбнулся в ответ. Ему явно было приятно окунуться в эти воспоминания.

– Впервые кожаный мяч я получил, когда мне исполнялось десять лет. Мне его подарил на день рождения друг отца, профессиональный футболист. И это был самый лучший подарок, который я запомнил на всю жизнь. Даже не знаю, что в дальнейшем произвело на меня такое же сильное впечатление. Но я тогда, к сожалению, болел, лежал дома с высокой температурой и думал только о том, когда смогу выйти с этим мячом на поле. Я его крутил в руках, чеканил ногами, мысленно с ним разговаривал и даже положил рядом с собой в постель. У меня был отличный стимул поправиться как можно скорее. И вот этот долгожданный момент настал. Представляете, с каким восхищением на меня смотрели ребята во дворе! Ни у кого из них еще не было кожаного мяча, и им не терпелось начать игру.

– Скажите, сеньор Пеле, а вас угнетала нищета, в которой вы росли?

– Как вам сказать?.. Да, конечно, у нас была бедная семья. Хотя мой отец профессиональный футболист, и судьба давала ему шанс заработать много денег. Но этого не случилось. Отец был хорошим футболистом, у него даже были две победы, одна – в мировом первенстве, другая – в чемпионате Бразилии. Он с гордостью рассказывал, как однажды забил пять голов головой. Пять! Такого никто еще не делал. Отец был для меня примером, я хотел повторить его путь.

Мы переехали в город Бауру (штат Сан-Паулу), это маленький городок. Но вскоре отец сломал ногу и больше не смог продолжить футбольную карьеру. Наша жизнь изменилась, у семьи появились большие проблемы. Мы обеднели. Мне тогда было десять лет. Конечно, мы не голодали в прямом смысле слова. У нас было много друзей, нас поддерживали. Но я с детства вынужден был работать, чтобы хоть как-то помогать семье: продавал газеты на улицах, на вокзале, подрабатывал чистильщиком обуви. Меня не пугала никакая работа, я знал, что это нужно для всех нас. Наверное, я рано повзрослел, но сама жизнь, испытания заставили по-другому, не детскими глазами смотреть на многие вещи. И только на футбольном поле я забывал обо всем – о тех трудностях, которые нас окружали. Футбол для меня был как путешествие в другой мир, счастливый и прекрасный. Здесь я мог ни о чем не думать, кроме игры, и каждая победа чуть-чуть приподнимала меня над суетой, над бытом. Потом я возвращался в свой прежний мир, но всегда знал, что скоро меня опять ждет маленькое чудо.

Пеле.

1962 год.

Пеле с