Приквел цветных революций: Апогей гибридной холодной войны. 1946—1991 - Дмитрий Викторович Суржик

человек, стоящий на таких же ясных и продуманных антибольшевистских позициях, как и те, кто создал НТС в результате 12-летней упорной работы, всякое углубление и обоснование антибольшевистской идеологии — упрочняют противобольшевистский фронт на русском его участке, а тем самым поддерживают и германские военные успехи.

С другой стороны, руководство НТС не теряло надежды на то, что в русском вопросе наступят благодетельные и всеми ожидаемые перемены. Этим определялась вся тактика Исп. Бюро убежденного, что рано или поздно, в той или иной форме русский вопрос будет разрешен, так как без привлечения русского народа на свою сторону одолеть большевизм невозможно.

Время шло дальше, германские армии начали откатываться назад. Тяжелое положение военнопленных и привезенных с востока рабочих давали все новые и новые козыри в руки большевистской пропаганды, раздувавшей тему о «фашистских зверствах» и спекулировавшей на русском патриотизме и идее защиты Родины.

Кроме того, многие из бывших советских граждан начали сомневаться в возможности окончательной победы Германии. Политический климат, определяющий психологию людей, среди которых работал НТС, начал постепенно меняться, в двух противоположных направлениях. Нестойкие и шатающиеся элементы стали все больше и больше поддаваться антинемецким и просоветским настроениям. Боясь будущих репрессий со стороны победоносных Советов и рассчитывая выслужиться перед ними, они готовы были, в целях политической мимикрии, перейти от слов к делу. И переходили там, где этому представлялась возможность (дальнейший рост партизанщины и акты саботажа). Твердые антибольшевистские элементы, тщетно ожидая разрешения русской проблемы со стороны германских властей, стали все больше и больше задумываться над возможностью самостоятельной акции. Раньше они беспрекословны следовали за Германией и верили в нее, а тем самым и в свою окончательную победу. Эта вера начала колебаться. Казалось, что русские антибольшевистские элементы представлены самим себе и окружающей враждебной стихии, клеймившей их кличкой «наймитов». Надо было думать о самозащите. Итти в немецкую армию им было трудно из-за патриотических эмоций.

Затяжка в решении русского вопроса могла пониматься как нежелание признать за русскими их право на самостоятельную борьбу с большевизмом. Все больше и больше выкристаллизовывалась идея «третьей силы», т. е. идея такого формирования, которое поставило бы борьбу с большевизмом в иную плоскость — в политическую плоскость гражданской войны, как преддверия Национальной революции.

Большие изменения происходили, по сведениям и по ту сторону фронта. Приближение Красной Армии к государственным границам СССР умиротворяло в какой-то степени пробужденную национальную стихию и ставило предел сталинской спекуляции на ней.

Выступление на арену русской, союзной Германии, силы становилось кричащей необходимостью. А решений по русскому вопросу все не было и не было.

Руководство НТС не могло не реагировать на новое создавшееся положение. Выжидание казалось «смерти подобным». Ослабление напряжения национальной стихии по ту сторону фронта и рост опасений за свою судьбу по эту сторону фронта — настойчиво требовали вмешательства в события русской силы, единственно способной использовать оба эти политических момента. Но рождение ее еще не допускалось германскими властями, не смотря на заявления и меморандумы НТС и аналогичные шаги, предпринятые деятелями и руководителями РОА.

Смысл работы НТС заключался в том, чтобы обращаясь к русским людям от имени русских людей, — нарисовать им перспективы светлого будущего России в результате свержения сталинской власти.

Тогда, не получая возможности развернуться на территории Германии, НТС обратил свое внимание на переброску своих идей и людей по ту сторону фронта. Там предстояла трудная задача канализировать русскую национальную стихию в русло борьбы со Сталиным, мотивируя это тем, что мол, «задача изгнания внешнего врага с русской территории приближается к концу и надо подумать об освобождении России от врага внутреннего».

По сведениям, идущим оттуда, именно такая формулировка, применяемая в качестве тактического приема (в частности немецкими военными органами), могла привести к укреплению и росту, а главное к правильной политической ориентации, имевшееся уже в наличии партизанское движение в тылу Красной Армии.

Указанный тактический прием отнюдь не означал каких-либо изменений в дружественной Германии политике НТС, ибо руководство его отчетливо сознавало, что серьезная, в должных масштабах организованная постановка подобной акции по ту сторону фронта, может быть осуществлена лишь при поддержке Германии. Ясно было также, что требования прекращения дальнейшего движения на запад и устремления всех сил на борьбу с внутренним врагом, ослабляя порыв Красной Армии, тем самым облегчают оборонительные задачи армии германской.

Именно, в силу этих соображений, самостоятельная работа НТС, начатая в этом направлении и выразившаяся в оставлении литературы и людей в областях, занимаемых Красной Армией, совпала с переговорами НТС и немецкой военной инстанцией. Из этих переговоров особенно отчетливо явствовало, что успешность революционной акции по ту сторону фронта целиком и полностью зависит или от благоприятного решения Германии по русскому вопросу или же поелико первое не имело еще места, от того, насколько отчетливо удастся НТС представить себя в качестве самостоятельной русской силы, отмежеванной от германской политики, которая всеми, особенно в СССР, интерпретировалась как враждебная идее свободной, национальной России.

Стремление максимально и во время включиться в дело антибольшевистской борьбы, особенно в тот момент, когда германские армии на восточном фронте приходилось так трудно и заставило НТС, к весне 1944 года, соответствующим образом активизировать свою деятельность в указанном выше направлении. Этим самым НТС ПРЕДВОСХИЩАЛ как вскоре последовавшее решение германского правительства, учевшего благоприятность ПОЛИТИЧЕСКОГО момента, так и основные установки, отраженные в манифесте Власова (подготовка гражданской войны по ту сторону фронта и политический, революционный упор на ту сторону фронта).

К сожалению. Глухое недовольство членов НТС медлительностью центра и недостаточная политическая зрелость и выдержка некоторых провинциальных деятелей Союза, стали причиной некоторых их высказываний, которые могли быть интерпретированы как антинемецкие. Если в центре, благодаря его близости к Власову и его окружению, продолжали твердо верить в скорое решение по русскому вопросу, если в центре были глубоко убеждены, что без помощи Германии нельзя мечтать о серьезном, а не кустарном использовании обстановки, то не всегда эти понимание и убеждение имели место на переферии, среди членов Союза, вращающихся в среде, резко враждебной всему, что имело какое-либо касательство Германии. С другой стороны, некоторые члены Союза для привлечения в орбиту влияния НТС людей антигермански настроенных (а именно их интересно было, для общей пользы, наставить на путь истинный) часто должны были прибегать к рискованному приему первоначальной солидаризации с такими настроениями, в качестве вынужденного тактического приема.

Достигнутое, благодаря этому, взаимное доверие использовалось затем для убеждения в правильности единственно допустимой русской патриотической позиции — антибольшевистской, а исходя из нее, постепенно и прогерманской.

Так или иначе, высказывания некоторых провинциальных членов Союза, имевшие внешне-антинемецкий характер (по существу, конечно, каждый член НТС понимал, что победа большевизма — это его смерть) привели к их аресту, а затем и аресту всего руководства в Берлине.

Этот финал деятельности НТС на территории Германии не был бы столь ненормальным, если бы он не совпал с последовавшим несколько позднее крупнейшим политическим событием — опубликование манифеста Власова и организацией Комитета освобождения народов России.

Самим этим фактом, для деятелей НТС создалось крайне парадоксальное положение. В то время, когда их идеи и политические установки (за исключением мелких и простительных промахов) облеченные официальной санкцией, получили право на открытое утверждение и проповедь, в то время, когда дело, которому всегда служило НТС, получило, наконец, возможность беспрепятственного и широкого развития, — поборники и в значительной мере, вдохновители «власовского движения» очутились в заключении и на скамье подсудимых.

Аресты руководства НТС прервали его работу как раз в тот момент,