Дар - Зинаида Порох

— Вот то-то и оно! В жисть бы никто не догадался — ради чего это! — хлопнул по коленке домовой. — А Старинушка знат. И ещё Лесовик.

— Лесовик-то причём?

— Старинушка — от домового прознал, што в доме Игловичей жил. Да и от других. А Лесовик — свидетель…

— Чего свидетель?

— Об етом опосля, — важно заметил Михалап. — Сперва за мать твою скажу, Арину.

Она до того гаданиями да приворотами промышляла. Да всякое зло творила — наподобие Явдохи. Сильнющая ведьма была. А лет сто пятьдесят как, Арина с Ратобором стакнулась и тоже стала клады с им искать. А кажын клад — это чьи-то слёзы да кровь. Редко какой нажит честным трудом, а чаще — разбоем. И почти на всех заговоры стоят и незримые Хранители их берегут. Клад ни за что не взять, ежели его Хранителя не убрать и заговор не снять. А кто его без правил возьмёт, тот вскорости смертью помрёт — от заговора, аль от морока ад лихоманки. Иль Хранитель его изведёт, лихоимца.

— Наверное, ты об этом много интересных историй знаешь?

— Знаю. Но, опять же, Аронеюшка — сначала они интересные, а потом всегда грустные. Да ты мать Арину вспомни — вот и вся история.

Да, так вот — Ратобор с Арина умели любой заговор снять и самого лютого Хранителя извести. Много они богатств насбирали. В золоте купались. Ну и в крови тож. Потому как на ихи клады завсегда иные охотники находились и забрать их норовили. А, чтоб уберечь ето золото и самоцветы, Ратобор с Ариной частенько раз их вдругорядь закапывали. Только уж со своими Хранителями и заговорами. Это щас Ратобор золото в железны ящики прячет. Раньше его прикапывали.

— Так это они ж с мамой клады прятали. А-то я причём?

— Вот тут-то и закавыка, — кивнул домовой. — Ты её наследница. Похоже, какие клады Ратобор с Ариной прятал, он теперя без неё взять не может. И в этот раз он за таким прибыл. Лесовик это место знат. Он видал, как они здеся, в его лесу, лет семьдесят назад цельный сундук золота закопали. И Хранителя над им поставили. А Хранитель тот особый — это Калина, Аринин воздыхатель.

— Как это — воздыхатель? Ты ж говорил, что все Хранители — незримые.

— Так он и был покойник — руки из-за неё на себя наложил, — вздохнул домовой.

— Ого!

— Твоя мамка бедовая была, — пояснил Михалап. — Так Старинушка и Лесовик говорят. И Ратобор тоже к ней женихался, да она его отшила. Може, и правда, она зазнобушкой его была, а може — штоб клады с ей не делить. А этот Калину княжий конюх был, это немалый человек по тем временам. Дорогие кони ему в руки доверяли. Вот он ей и подарки дорогие дарил, и мониста да перстни на руку. Она их брала, а замуж идти согласие не дала. Вот он и… того. От любви помер, удавившись. А такие неприкаянные самоубивцы — самые лучшие Хранители кладов. Да и Аринино добро он охотно охранять взялся. Так, небось, и любил её. Лесовик видел, как они всё с этим кладом обустроили.

— А Калина к Ратобору разве не ревновал?

— Нет. Калина знал, что не люб он ей, вот и подвязался. Это уж опосля к твому отцу Арина сердцем прикипела да и к его матери — Полине тож. Потому — Старинушка от домовых вызнал — она все ведьмины дела и забросила. И тем лишила Ратобора доступа к совместному добру — без неё он его взять уж не мог. Хотя у него, видать, и своих заначек было немало. Вон чо — каких лабазов да лавок сейчас пооткрывал. Не бедствовал, в обчем. А сейчас, видать, понадобилось это добро. Пути к ему ищет.

Ну и… дальше ты всё знашь.

— И что? Ратобор думает, что я ему тот клады достану? Но я этого делать не умею. Ты ж сам говорил — этому учить надо.

— Надо. Но он тебя и научит, Аронея. Коль согласье своё дашь. Но тут ведь не твоё уменье главное. Лесовик говорит — заговоры Ратобор и обойти может, он теперь уже знает — как. Одно у него не вышло — без Арины ему Калина этот клад не отдаёт. Сказал, мол — с ней приходи. А как, если она уж на том свете?

— Но я же не Арина! — воскликнула девушка. — Причём я.

— Дык, наверное, ты на неё похожа? — почесал макушку Михалап. — А если и не сильно, то Ратобор, небось, ждёт, что Арининой дочке Калина клад охотней выдаст, чем ему. Так быват — раз уж полюбил кого, то и чадо его признат.

В обчем, таково то, што мне рассказали Старинушка и Лесовик. Не зря я к им сбегал — не ближний свет ведь.

— Да уж. Не зря, — согласилась поникшая Арония. — И ты прав — как теперь из этого выбраться?

— Потому-то этот башибузук и нашу старуху… Полину Степановну умыкнул. И тебя не укоцал, когда шёл за тобой к Фаине. Мог бы разом и силу твою взять, и Евдокию. Знать — он в тебе Арину признал. И тогда план про клад и задумал.

— Теперь мне многое понятно, — покачала головой Арония. — А как ты думаешь. Михалап, сундук золота много денег стоит? Чего Ратобор так наседает?

— Да ты чо! — чуть не поперхнулся чаем домовой. — Сундук это силища денег!! Это древнющее золото! Ему цены нет! Оно ить это не ваши колечки да брусочки. Лесовик видал его, когда это золото закапывали. Говорит, небось — ишшо первых царей казна! Где уж они его взяли — он не ведает. И, кто знат — может, у них с Ариной не в одном месте в такие сундуки распихан? Ратобор неспроста сюда прикатил. Мабуть — казна его совсем отощщала. Или купца нашёл. На такое добро ведь его не просто найти. Мало у кого сейчас такие деньжищи водятся.

И тут Арония испугалась.

— Так ведь если на кону такие деньжищи, Ратобор может не только бабулю украсть! Он на многое способен! И — того гляди — Владислава… укоцает!

— Ищщо Старинушка опасается, что жить тебе только до той минуты, как вы с ним всё их с Ариной добро соберёте. А то ж ему с тобой делиться надо. Ить половина кладов твоя.

— Да на что они мне? Это их кровавые деньги, не мои! Я не возьму оттуда ничего!

— Так ить он про