«Там, среди шумного моря, вьется Андреевский стяг…» Хрестоматия военного моряка - Коллектив авторов

якорь возле турецко-египетского флота, которым командовали Тахир-паша, капудан-бей и Мухарем-бей, дабы присутствием и положением союзных эскадр принудить противников сосредоточить свои силы на этом пункте и таким образом заставить отказаться от нового вероломного предприятия против берегов Мореи и Греции.

Главное начальство над союзными флотами, все распоряжения и план вступления были предоставлены старшему в чине флагману – английскому вице-адмиралу сэру Кодрингтону.

8-го октября 1827 года в час пополудни союзный флот явился у входа в Наваринскую бухту двумя колоннами: Одну составляли суда англо-французской эскадры, а другую – русской. Адмиралы Кодрингтон и де Риньи по предварительному уговору находились на ветре и только стали на якорь, как с одного из турецких брандеров открыт был весьма сильный ружейный огонь, от которого был убит английский лейтенант Фицрой, посланный парламентером к командиру брандера с просьбой удалиться от союзной эскадры; вскоре с египетского корвета последовал первый пушечный выстрел против французского фрегата, а вслед за этим турецко-египетский флот начал общую канонаду.

В этот момент русский передовой контр-адмиральский корабль «Азов» входил на рейд, и по нем был открыт перекрестный огонь из 5 кораблей большого ранга, с фрегатов, а также с батарей, устроенных при входе в бухту; этому же перекрестному огню подверглись и прочие корабли по мере приближения их ко входу. Невзирая на сильную пальбу с батарей и тройной линии судов, составлявших правый фланг турецкого флота, «Азов» продолжал свой путь и без выстрела стал на якорь на назначенное ему место. Прочие суда русской эскадры исполнили то же и, осыпаемые ядрами, становились на якорь по диспозиции.

Союзные адмиралы еще надеялись, что турецкие начальники, увидев нежелание союзного флота начинать битву, прекратят пальбу, но ободряемые молчанием их орудий, турки дошли до дерзости и второй парламентер, посланный сэром Кодрингтоном к адмиралу Мухарем-бею, поплатился также жизнью. Тогда не оставалось уже другого средства, как отразить силу силой; союзный флот открыл огонь, истребивший в четыре часа времени флот, впятеро сильнейший союзных эскадр.

Контр-адмирал граф Гейден доносит, что единодушие, с которым действовали соединенные эскадры, превосходит всякое вероятие: три союзных флота соревновали один другому в храбрости. Такое искреннее единодушие между различными нациями и постоянная готовность к взаимной помощи бесспорно составляют редкость, так что казалось, что эти эскадры принадлежали к одной и той же нации, и что мысли всех были устремлены к одной и той же цели. Так, командир фрегата «Константин» капитан 2 ранга Хрущов взял на бакштов английский бриг, потерявший во время сражения все якоря, и охранял его в продолжение целой ночи; или капитан французского корабля «Бреславль» Ла Бретоньер, увидев, что корабль «Азов» сильно терпит от неприятеля, сражаясь одновременно против пяти военных судов, немедленно отрубил канат и занял место между «Азовом» и английским кораблем «Альбион», облегчив этим положение корабля «Азов». «Азов» же в свою очередь, несмотря на то, что окружен был сам турками, много помог английскому адмиралу, который сражался с 80-пушечным египетским кораблем под флагом Мухарем-бея, и когда последний по случаю перебитого у него шпринга повернул к «Азову» кормой, то 14 орудий через полчаса разбили у него всю корму; впоследствии, когда в констапельской каюте вспыхнул пожар, то потушить его воспрепятствовал сильный картечный огонь с «Азова», отчего египетский корабль был взорван.

Действие артиллерии с корабля «Азов» было выше всякой похвалы: он потопил два огромных фрегата и корвет, сбил 80-пушечный корабль на мель, где он и был взорван, и истребил фрегат под флагом главнокомандующего турецким флотом Тахир-паши; фрегат этот на другой день сгорел, и по признанию самого паши, из 600 человек команды 500 было раненых и убитых.

Командир корабля «Иезекииль» капитан 2 ранга Свинкин, в начале сражения тяжело раненный в бок, продолжал командовать во все время сражения, стоя около 4 часов на коленях на палубе своего корабля.

Лейтенант корабля «Азов» Бутенев, несмотря на нестерпимую боль от раздробленной ядром руки, оставался у батареи, бывшей в его распоряжении, и нужно было приказать ему оставить батарею; во время же ампутации, услыхав, что турецкий адмиральский корабль, сражавшийся с «Азовом», истреблен, наш раненый, желая участвовать в общей радости, почти вырвался из рук окружавших его и, размахивая оставшейся рукой, вместе с прочими кричал «ура» и ободрял находившихся вместе с ним в кубрике раненых.

Командир корабля «Гангут» капитан 2 ранга Авинов также явил пример редкого присутствия духа: турецкий фрегат, обращенный в брандер, ночью после сражения пробрался между «Гангутом» и «Азовом» и уже сцепился бушпритом с первым, как Авинов велел взять этот брандер на абордаж; матрос же с фитилем, готовящийся зажечь брандер, был убит. Таким образом Авинов спас от верной гибели оба наших корабля.

Один из турецких фрегатов, сражавшихся с кораблем «Александр Невский», сдался; команда его на другой день была отправлена на берег, а фрегат потоплен; флаг же взят на наш корабль и в настоящее время хранится в Морском училище.

Из 60 военных судов, составлявших 8 октября в Наваринской бухте турецко-египетский флот, остался только 1 фрегат и 15 мелких судов, но и те в таком положении, что едва могли быть в море. Суда эти, по выражению графа Гейдена, легко могли быть истреблены в 2 часа времени, но оставлены для того, чтобы доказать неприятелю, что действие с нашей стороны было не наступательное, а оборонительное. Артиллерия неприятельская состояла приблизительно из 1230 орудий, в действительности же гораздо более, так как этим числом орудий было вооружено только 21 судно. Потеря турок убитыми и ранеными простиралась от 6 до 7 тысяч человек. Пленные на другой день сражения были отпущены.

Из русской эскадры более других потерпели от неприятельского огня корабли «Азов», «Гангут» и «Иезекииль», в особенности «Азов», на котором все мачты были так пробиты, что при фальшивом вооружении с трудом можно было нести на них паруса. Кроме того, в одном корпусе корабля было 153 пробоины, в том числе 7 подводных, что отчасти и подтверждает хранящаяся в Морском музее модель носовой части корабля «Азов», снятая после сражения.

Союзные эскадры оставались в Наваринской бухте до 14 октября, занимаясь совершенно беспрепятственно исправлением главных повреждений, а для починки отправились на Мальту, куда прибыли 21 октября.

При входе русской эскадры в гавань крепость салютовала 21 выстрелом; на берегу выстроены были войска, которые кричали «ура» и салютовали беглым огнем.

В заключение граф Гейден упоминает, что наш флот вполне оправдал слова покойного императора Николая Павловича, произнесенные на корабле «Азов» у Красной Горки при прощании с эскадрой: «Надеюсь, что в случае каких-либо военных действий поступлено