Щегол 1-11 - Василий Горъ

— Владимир Александрович, простите, но на праздновании дня рождения вашей глубокоуважаемой супруги я буду выглядеть неуместно.

— В том случае, если вы напроситесь на этот прием, прибудете на него вместе с Ольгой Максимовной и будете сопровождать ее весь вечер — то да… — усмехнулся глава государства. — Но вы получите персональное приглашение именинницы, прилетите во дворец на «Орлане» Игната Даниловича, зайдете в зал через двери для особо важных гостей, подхватите Виктора с Татьяной и вместе с ними подойдете к трону. Реакцию окружающих представляете?

— Представляю… — без тени улыбки заявила она и приятно удивила: — А цель, которую вы преследуете, собираясь противопоставить меня им — нет. И это расстраивает…

— Почему?

Тут злобная мелочь гордо вскинула головенку и отчеканила о-о-чень интересную фразу:

— Да, мне всего четырнадцать, но играть в чужие игры в роли пешки я не соглашусь ни за что на свете!

Император нахмурился, несколько секунд сверлил девчушку тяжелым взглядом, а затем довольно улыбнулся:

— Я вас уже зауважал. Поэтому не стал бы вами играть.

— Тогда ради чего затеяно все вышеперечисленное?

Владимир Первый огладил бородку и постучал пальцем по ближайшему бокалу:

— Готов поставить голову против вот этого снифтера, что за время вашего пребывания в Пятне Арсений Никифорович получил как минимум два десятка очень выгодных предложений о вашей помолвке и пару-тройку фактических ультиматумов. Первые он, вне всякого сомнения, обдумает и отвергнет. Ибо любит вас отнюдь не на словах. А отказать второй категории «просителей» без особо веской причины не сможет. Ибо ему не хватит политического веса. Вот и начнет юлить, оттягивая момент принятия решения. А тут станет известно, что на вас положила глаз моя супруга, и ваш дед без каких-либо последствий пошлет всех желающих заполучить в род перспективную Одаренную куда подальше.

— И чем я должна буду отплатить за эту помощь?

— Ничем! Порукой тому мое слово… — твердо ответил Император. — Вы готовились к бою вместе с нами. Причем не как подросток. И, в то же самое время, верили в Игната Даниловича и его команду. Вот я и хочу задрать так называемую проходную планку интереса потенциальных женихов настолько высоко, чтобы недостойные вашего внимания не путались под ногами…

…Тема, затронутая государем в самом конце беседы, не отпустила Лизу и после того, как мы перебрались в нашу комнату и попадали кто куда — сев рядом с наставницей, девочка хорошенечко потерроризировала и ее, и Свету, потом выяснила мое мнение, немного пострадала из-за того, что Воронецкий-старший за какой-то надобностью задержал Витю и Таню, а потом спросила, когда мы отправимся в Большой Мир.

— Сегодня ночью… — с улыбкой ответил я. — Выспимся и уйдем.

У нее загорелись глазки и… сразу же потухли:

— Прямо в буран?

— Ага!

— Собираетесь устроить экзамен по ориентированию в экстремальных условиях?

Я отрицательно помотал головой:

— Нет. Хочу вернуть тебя в «нулевку» до прорыва в седьмой ранг.

Она захлопала ресницами, похвально быстро сообразила, что я принял это решение не просто так, и попросила объяснить мотивы. Никакой обиды ни в формулировке вопроса, ни в тоне, ни во взгляде Максаковой не было, поэтому я мысленно добавил ей очередной плюсик и перешел на шепот:

— Твой мнимый переход в Дружинники вызвал намного более острый интерес, чем хотелось бы. Причем не только у Воронецких, настроенных к нам с тобой благожелательно, но и у их телохранителей. Уверен, что информация о твоем втором прорыве не сегодня-завтра дойдет до ушей еще и сотрудников спецотдела, а значит, в скором времени распространится по всей Империи. И если кто-нибудь каким-нибудь образом сможет убедить твоего деда проверить ранг на другом определителе, то твой переход в Ратники мы еще хоть как-то объясним, а в Воины — уже нет.

— Я даже могу назвать двоих его друзей, которые, выпив, подобьют его и не на такое… — со вздохом пробормотала она и криво усмехнулась: — Так что поддерживаю это решение двумя руками.

Она, вне всякого сомнения, говорила то, что думала, и это согрело мне душу:

— А теперь хорошенечко вдумайся в то, что я скажу дальше. В «нулевке» развитие Ратников очень сильно замедляется, но не останавливается, так что если ты хорошенечко упрешься, то возьмешь Воина максимум к концу января. То есть, к следующему совместному рейду.

— Упрусь. И возьму. Обещаю!

— Мы в тебе и не сомневались… — без тени улыбки заявила Оля, а я кивнул и продолжил объяснения:

— Только упирайся не в ранг Искры, а в подъем навыков до насыщения. Иначе превратишься в очередную городскую Одаренную, способную только щеки надувать да строить из себя центр Вселенной. И последнее: я попрошу Ксению Станиславовну забирать тебя на выходные в наше городское поместье и передавать в цепкие ручки Надежды Олеговны.

— Бросковая техника? — предвкушающе заулыбалась злобная мелочь.

— И она тоже… — кивнул я, заметил, что «силуэты» Виктора и Татьяны поднялись на ноги, сообразил, что «сладкая парочка» вот-вот рванет к нам, и в темпе закруглился: — Но мне бы хотелось, чтобы ты сдвинула ее с первого на третье место. То есть, больше всего души вкладывала в развитие имеющихся магических умений, чуть меньше налегала на общую физическую подготовку, развитие координации движений, тактику ведения поединков и так далее, а рукопашкой занималась по остаточному принципу… до начала лета.

— А что будет летом?

— Не будет школы. А значит, мы возьмемся за тебя куда добросовестнее. И поможем освоить навыки продвинутого мордобоя…

Глава 23

12 декабря 2513 по ЕГК.

…На территорию городского поместья я зарулил в пятом часу утра, кое-как доехал до парковочного места, разбудил девчат, подхватил на руки сладко спящую Лизу и поплелся к лифту. Сознание, отказывавшееся работать даже под бодрячками, пребывало в коме процентов на девяносто пять. А оставшиеся пять помогали удерживать себя в вертикальном положении, тащить девчушку на подпорке и выполнять команды Дайны, подающиеся через гарнитуру. Вот я и тупил. В смысле, не запомнил ни поездки в кабинке, ни перехода до какой-то из свободных спален, ни укладывания Максаковой на постель, ни дороги к своей кровати. Поэтому субъективно между десантированием из «Бурана» и возвращением в сознание в шестом часу вечера прошел один миг.

Кстати, он — то есть, тринадцатичасовой сон — ни разу не восстановил: организм, вымотавшийся еще во время безумного марш-броска сквозь буран, усиленно бастовал — в голове клубилась какая-то муть, глаза не открывались, а руки, придавленные Олей и Светой, настолько сильно затекли, что казались омертвевшими. В общем, если бы не БИУС, раз