Любовь и кровь в снегах и льдах. Роман и повести - Григорий И. Сидько

в дверь, и я ее открою, а за ней будет стоять Дрюня, — всхлипывая, говорила она. — На самом деле я все время только одного этого и жду. И ничуть не удивлюсь, если это вдруг произойдет. И мы снова будем вместе. А жизнь пойдет дальше. Так же, как и должна была идти…

Попрощавшись со Стасей, Антон решил сделать крюк и свернул на Мойку, к Новой Голландии, которую Дрюня так любил рисовать. Они часто приходили сюда вместе — на институтский пленэр, потому что Дрюня жил в Коломне. Устраивались с планшетами и красками напротив громадной полуразрушенной арки и просиживали до темноты. Летом здесь было очень тихо. Тополиный пух плыл по воде…

А сейчас тут была стройка. При свете мощных прожекторов экскаваторы грызли землю, бульдозеры сгребали в сторону остатки порушенных зданий…

А на месте Дворца культуры, куда Дрюня ходил в кружок рисования, вообще была яма. Заодно снесли и школу, в которой он проучился десять лет. Хорошо, что Дрюня ничего этого не видит…

7

Офис Мутного занимал полуподвальное помещение жилого дома на Кирочной. Несмотря на поздний час, тут было еще довольно много народу. Шура провел Антона в небольшой холл с камином и низким сводчатым потолком.

— Располагайся, — сказал он. — Я сейчас.

Антон остался в одиночестве. Обогнув лежавший на полу ковер, он протиснулся мимо гигантского фикуса и залег на диван.

В холле был полумрак. Со всех четырех стен на Антона смотрел Мутный. Слева— на церемонии вручения «Золотого ледоруба». Справа — на какой-то гималайской вершине, с флагом «Мобильных телесистем» в руках. За спиной — с губернатором области на открытии ледового тренажера в Гатчине. И, наконец, прямо по курсу висел здоровенный постер его главного детища — проекта «Русские подъемы на вершины мира».

В холл заглянул Данила.

— Чего в темноте лежишь? — он щелкнул выключателем.

— Павел тут? — Антон кивнул на постер.

— Уехал по делам, — Данила забрался в плетеное кресло-качалку.

Вернулся Шура, разложил на прозрачном столике разноцветные таблицы и начал что-то подсчитывать на калькуляторе, сверяясь с записями в пухлом растрепанном ежедневнике. В приоткрытую дверь было слышно, как по коридору, словно тигр в клетке, бродил Славик, разнося кого-то в телефонную трубку.

— Нет, я не понял, а кто будет доделывать? — громко возмущался он. — Я говорю, кто будет все это доделывать? Тихон Хренников?

— Славик разошелся, — хмыкнул Данила.

Люстра светила прямо в лицо, и Антон прикрыл глаза рукой. В образовавшейся черноте поплыли яркие разноцветные круги. Заковыристая ругань Славика, как морская волна, то отдалялась, то с шумом накатывалась снова.

— Да вы там давно уже на все забили болт! — в бешенстве кричал он, приближаясь к дверям. — И не надо мне ничего объяснять, я и сам все знаю! Я не буду никому звонить. Я сейчас уезжаю, и четыре дня меня не трогайте вообще. Понятно? Да, делайте все сами. Представьте, что вы на корабле.

Наконец Славик вошел в холл, на ходу засовывая мобильник в футляр на поясе.

— Уроды, — продолжал кипятиться он. — Не хило зарабатывают, а всем все по барабану…

Славик быстрым шагом прошел к окну и достал сигареты. Антон убрал руку и проводил его взглядом. Бросив пачку на подоконник, Славик нервно рылся в карманах.

— Зажигалка есть у кого-нибудь? — он обернулся и увидел Антона.

— О, Антоха! — удивился и обрадовался Славик. — Мне нужны твои руки!

— Здравствуй, Слава, — сказал Антон. — Миллион.

— Что — миллион? — не понял Славик.

— Миллион долларов стоят мои руки, — Антон демонстративно пошевелил пальцами.

— Ты бредишь, — сказал Славик.

— Я здоров, как никогда, — Антон сел. — Орнелла Мути оценила свои ноги в семь миллионов, а я свои руки в один. Всего-навсего.

У Славика зазвонила трубка, и он, матюгнувшись, снова вышел в коридор.

— Ну, ты размахнулся, — засмеялся Шура.

— Слава меня полгода не видел! — возмутился Антон. — Он не спросил, как я живу. Он даже не поздоровался!

— Они действительно в запарке, — вступился за Славика Данила. — Работать некому, рук не хватает.

— Всем нужны только руки, — грустно сказал Антон. — Почему никому не нужен светлый ум, добрая душа, горячее и отзывчивое сердце?..

Раздался звонок в дверь офиса, Данила подошел к монитору и нажал кнопку «Открыть».

— Кого там несет? — поинтересовался Шура.

— Макмерфи, — Данила вернулся на свою качалку.

Через минуту в холле появился Валера.

Валеру называли Макмерфи в честь героя фильма «Пролетая над гнездом кукушки». Имелась в виду заключительная стадия — между лоботомией и удушением подушкой… Антон давненько уже не видел Валеру. Вид у него действительно был какой-то пришибленный — засаленный пиджак, лысина, обрамленная длинными седыми вихрами, скорбный взгляд из-под толстых линз…

Валера обошел всех по кругу, здороваясь с каждым в отдельности. Рукопожатие у него было вялое. Возле Антона он задержался.

— Почитай вот это, — порывшись в старомодном кожаном портфеле, Валера положил на диван тонкую глянцевую книжечку. — Когда поедем?

— Через часик, — сказал Данила.

— Поесть осталось что-нибудь?

— В холодильнике посмотри, — Данила вальяжно покачивался в кресле.

Валера щелкнул замком, прислонил портфель к стене и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Антон взял книжку в руки. «Пробудись!» — призывал с обложки ласково улыбающийся мужчина азиатской наружности.

— Почему он дал только мне? — спросил Антон.

— Ты свежий человек, — объяснил Шура. — Нас он уже устал обращать.

Антон посмотрел картинки. На них ломились от нарисованных плодов ветви экзотических деревьев, стояли в обнимку счастливые многодетные семьи, жили в мире и согласии грифы, львы, зайцы и почему-то снежные барсы…

— Ну, как там, — Данила кивнул на брошюру, — что- нибудь новенькое?

— Не знаю, — Антон отдал ему книжечку. — Посмотри сам.

Данила наугад открыл брошюру и углубился в чтение.

— По мне так циничный Виктор гораздо ближе к Богу, — сказал Шура.

— В каком смысле? — поинтересовался Данила, не прерывая чтения.

— Некоторые его откровения я бы включил в Нагорную проповедь.

— Например?

— Ну, например: «Он тебя на хуй послал, а ты ему — чаю».

Антон с Данилой засмеялись. Шура убрал таблицы в папку и начал что-то записывать в ежедневник.

— Слушай, Антоний, — сказал Данила, оторвавшись от брошюры. — А ведь ты не попадешь в царствие Божие на Земле. Ты в курсе?

— Почему это? — удивился Антон.

— А потому что ты врешь, крадешь, прелюбодействуешь.

— Да? — Антон неожиданно огорчился. — Жаль.

— А что там, интересно, будет? — Шура наконец-то закончил подсчеты и выпрямился.

— Где? — не понял Данила.

— Ну, в этом, в царствии Божием.

— А я откуда знаю? Наверное, все та же бодяга, — Данила кинул брошюру на ковер и поднялся. — Пойду, что ли, еще немного поработаю.

Данила вышел. Шура тоже встал и подошел к окну.

— Покурим? — предложил