Пария - Энтони Райан

он напомнил мне Декина, обдумывающего очередной план. Исход этого испытания очень интересовал цепаря. А ещё, судя по мрачному спокойствию, с которым за этой драмой наблюдали охранники, я не первый, кого он так испытывал. Сколько тел усеивают болота по краям этой дороги? Сколько ещё отчаянных глупцов сбежали вместо того, чтобы остаться и спасти едва знакомого спутника?

«Шанс всегда есть», – напомнил я себе, а глаза неумолимо возвращались к Тории. Она отказывалась смотреть на меня, опустив голову и закрыв глаза, избавляя меня от вида своего страха. То, что эта доброта – если это была доброта – оставила выбор целиком в моих руках, вызвало во мне краткий приступ негодования. Из-за одной Тории я бы не задержался. Будь дело только в ней, я рискнул бы отправиться на холодную, почти верную смерть в болота и трясину. Нашёл бы свой путь. Если бы пришлось, то переплыл бы ебучую трясину, и Бич побери всех добрых рыбаков.

Сдержав стон, я покрепче сжал ключ, который кинул мне цепарь и на дрожащих ногах пошёл к телеге. Вытащить из неё на дорогу всё сильнее вонявший труп Спящего Борова в моём-то состоянии было ох как непросто – потребовалось немало долгих минут напряжения всех сил без помощи цепаря или наблюдающего эскорта.

– Стащи его в трясину, – приказал он, когда тело, наконец, вывалилось из телеги, и, коснувшись твёрдой земли, породило очередной порыв вонючего газа. – Это королевский тракт, и негоже засорять его останками разбойника.

Я сделал, как он велел, и, проваливаясь по колено в трясину, с трудом потащил вонючую тушу Спящего Борова до травы. Мне не суждено было когда-либо узнать его имя или преступления, за которые он попал в телегу. Но кто бы это ни был, и каковы бы ни были его проступки, я не мог себе представить, что он заслуживал того, чтобы умереть среди незнакомцев и быть выброшенным на обочину дороги, словно мусор. Мне доводилось видеть, как мёртвым собакам оказывали больше уважения.

От сильной усталости обратно в телегу мне пришлось ползти, а подниматься в клетку – на руках, которых я не чувствовал. С первой попытки я упал, снова вызвав пронзительный смешок цепаря. Наконец-то испытание, видимо, привело к повеселившему его результату, и моё истощённое состояние сильно ему понравилось.

Я улёгся на дно телеги, а он наклонился поближе, поднёс губы к моему уху и прошептал своим излишне точным тоном:

– Они почти всегда выбирают побег. Даже если к колесу прикован родственник. Страх разбойников перед цепями обычно побеждает. Но ты остался.

Он наклонился ещё ближе, положил руку мне на шею, и его прикосновение показалось мне холоднее, чем зимний воздух.

– Это не искупает твоей вины, – сказал он. – На Рудниках тебе выпадет ещё немало испытаний, мальчик. Сомневаюсь, что и они искупят. Мы оба знаем, что ты остался не ради неё. Ты просто слишком умён, чтобы бежать. – Он говорил практически шёпотом, хотя мне казалось, будто прокричал: – Конюх хочет знать, остался ли ты до сих пор неблагодарным? Пожалуй, скажу ему, что определённо остался.

Он затолкнул меня дальше в телегу, запихнул внутрь Торию, а потом быстро и эффективно запер наши кандалы и захлопнул дверцу. Секунду я мерялся с ним взглядами через прутья. Его красно-белое лицо теперь ничего не выражало, кроме обоюдного понимания, что со временем наши судьбы будут связаны. Я и раньше встречал плохих людей – злобных, жестоких, жадных, – но по-настоящему злые души мне до сих пор не попадались. Теперь же я увидел такую, и знал, что именно мне довелось увидеть.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Истории о Рудниках я слышал всю свою жизнь, поскольку разбойники их часто боятся больше петли. Около столетия назад кто-то из более прагматичных предков короля Томаса оказался перед двойной дилеммой. На восточных границах Шейвинской Марки нашли богатую жилу железной руды. Чтобы выкопать столь ценное сырьё из земли, требовались шахты невиданной прежде глубины и многие дни опасного труда. Если бы такой работой заставили заниматься местных керлов, то они наверняка устроили бы настоящий бунт. Однако благодаря очередному раунду династических ссор и сопутствующих им сражений этот многоумный король стал обладателем нескольких сотен пленников, которых можно было смело осудить как мятежников. Убийство зараз такого количества человек навсегда запятнало бы его наследие титулом мясника, а подобное прозвище некоторых монархов весьма тревожит. Его гениальность заключалась в том, что он нашёл решение обеим проблемам, поженив их друг на друге: мятежники стали добывать руду. В последующие годы, когда мятежники поумирали, свежих рекрутов на то, что вскоре стало известно под названием «Рудники», стали искать во всех герцогствах королевства. Как правило заключённые Рудников состояли из недовольных и разбойников, репутации которых не хватало на то, чтобы их казнь стала полезным примером. Поэтому мы с Торией были идеальными кандидатами.

Я не знал, чего ожидать от Рудников, но уж точно не ожидал увидеть простой деревянный частокол высотой в пару десятков футов. Он вился на несколько сотен шагов в обе стороны по холмистой местности без деревьев, и заканчивался на юге каменным за́мком скромных пропорций и мрачного вида. Цепарь остановил телегу перед башней, охранявшей внешнюю стену замка, и спешился, чтобы отпереть клетку и снять цепи. Охранники, сопровождавшие нас в путешествии, без единого слова направили лошадей в замок, даже не взглянув на цепаря, который не соизволил обратить внимание на их отбытие.

Маленький огонёк возможности, который затеплился во мне, пока я шёл из клетки следом за Торией, быстро погас, когда я заметил дюжину, если не больше, солдат, стоявших неподалёку – большинство с алебардами, но пара держала в руках арбалеты. Вперёд вышел коренастый мужчина в сержантской ливрее, бросил на цепаря краткий взгляд узнавания и повернулся к грузу, который явно не произвёл на него впечатления.

– Всего двое? – спросил он нетерпеливым рубленым голосом. Как и охранники на дороге, он не встречался взглядом с каэритом и держался от него вне досягаемости.

– Сначала было четверо. – Цепарь пожал крупными плечами. – Зимой урожай скуден, и новый герцог Марки обожает вешать.

Сержант явно хотел поскорее с этим покончить, но один взгляд на Торию и меня заставил его помедлить.

– За этих полную стоимость дать не могу, – сообщил он, скривив тупое лицо. – В их состоянии они и недели не протянут.

– Ты ошибаешься, – ответил цепарь. Больше он ничего не сказал, и только смотрел на