Выбор - Галина Дмитриевна Гончарова

— Ой!

С кем-то поумнее Платон и заводить таких разговоров не стал бы. Кто поумнее, мигом бы спросил — почему ж боярышню не тащат в храм, а оттуда на покаяние, или вообще, в монастырь? Да много чего спросил бы. Но Анфиса мигом поверила.

А чего удивительного?

Если мужчина может выбирать между ней и какой-то девкой… и выбирает ту девку? Значит — точно колдовство! Черное и особо опасное! Другой мысли у Анфисы и не промелькнуло, и рядом не было.

— Вот и ой-то. Готова ты ему помочь, боярышня?

— Готова, конечно. А как?

— Я тебе воду заговоренную дам, а ты его и напои. Поняла?

— П-поняла. А зачем?

— Чтобы приворот снялся. Я б и сам царевича напоил, да вот условие такое есть. Знаешь ты, что наведенная любовь только истинной снимается?

Анфиса закивала так, что чуть кокошник не слетел.

Знала, конечно! Чтобы юные девицы да такое не знали? Во всех подробностях знают!

— Вот. Потому Федора ты поить должна, как невеста.

— Как в сказке о Финисте Ясном Соколе.

Боярин ту сказку уж сто лет как забыл, но головой тоже закивал прилежно.

— Именно. Напоишь ты его, заклятье и спадет, женится на тебе Федя, и всем хорошо будет.

— Да, боярин.

— Точно, не боишься ты греха?

— Да какой же грех тут, боярин? Человека от колдовства злобного избавить?

— Так ведь вода-то наговорная.

Анфиса только рукой махнула на такие мелочи. Вот еще…

— Не побоюсь, боярин. Ради счастья нашего с Феденькой я на все готовая.

Тем паче, что и не требуется ничего… почти.

Водичкой царевича напоить?

Это Анфиса может, это несложно ей. Справится.

Глава 8

* * *

— Государыня, риск-то какой!

Марина рукой махнула на чернавку. Выпороть приказать, что ли?

Потом прикажет.

— Сказано тебе, так делай, дура негодная!

— А когда муж ваш придет?

— Не придет он! Патриарх, колода старая, Борису всю голову ерундой забил. Молитвы, покаяния, храмы построить обещал… лучше б мне убор купил, заморский, с жемчугом розовым! Так на это у казны денег нет! Зато на свадьбу Федькину найдутся!

— Хозяйка…

— Иди, тебе сказано! Приготовь все, да приведи кого надобно, а скоро и я буду!

Чернавка ушла, пока в нее чего тяжелого не полетело, Марина к зеркалу подошла, посмотрелась.

Вот ведь!

И хороша она собой, и умна, и мила, и красива… а муж все одно от рук отбивается. Ну и ладно, спустим ему вольность маленькую!

У него времени нет, так другие под руку подвернутся! И помоложе, и красивее, не цари, конечно, да желание утолить их хватит. Вот сейчас она сходит, посластится, а уж потом и мужем заняться можно. Марина отлично понимала, что власть ее над мужчиной вся на простынях лежит. Бери — не хочу. А когда мужчина ее избегает? Постель с ней делить не хочет?

Как его на поводке держать?

Как управлять им прикажете?

Нельзя Бориса надолго от себя отпускать, но как быть, когда муж все ночи в храме проводит, молится? Народ млеет, конечно, быдло слюнявое! Ах, какой у них царь-то православный!

А ей что делать?

Она б до мужа и в храме добралась, да Патриарх там… уж больно не любит ее Макарий, наверное потому, что ему уж давненько бабы без надобности…

А, и пусть его!

Вот сейчас она сил наберется — и мужем можно будет вплотную заняться. Никуда от нее Боря не денется! И не таких переламывали!

Царица еще раз в зеркало погляделась, прядь волос поправила — и уверенно шагнула в ведомый ей потайной ход.

* * *

Боярин Ижорский Михайлу в коридоре встретил.

— Поздорову ли, боярин?

Михайла первым поклонился, как и положено.

— Не жалуюсь, — боярин за смышленым парнем продолжал наблюдать. И нравилось ему увиденное.

И план был у боярина.

— Не хочешь ко мне в гости прийти, Михайла?

— Ежели пригласишь, боярин.

— Чего ж не пригласить? Приходи, обедом накормлю, с семьей познакомлю, чай, плохо в столице жить, а родни толком и не знать, не иметь?

— Плохо, Роман Феоктистович, ох, плохо. Ну так что ж поделать, сам знаешь, боярского во мне только фамилия, а остальное трудом вырывать приходится.

— Понимаю, Михайла. Вот и поговорим, как бы так сделать, чтобы и труд на благо пошел. Ты хоть и при царевиче, а земельки нет у тебя. И доходов особых нет. Но это все и поправить можно

— И как я поправлю такое, боярин?

— Когда будешь старших слушаться, все у тебя будет.

— Чего ж и не послушать, умных-то людей, боярин?

— Вот и приходи, покушаешь, послушаешь.

— Когда, боярин?

— Через недельку грамотку пришлю, или сам скажу, как встретимся.

— Хорошо, боярин, благодарствую за внимание, за ласку.

Роман Феоктистович парня по плечу потрепал, кивнул, да и ушел.

Была, была у боярина своя беда. Любимая дочь Гликерия.

Родилась она хоть и боярышней, да ты с нее хоть бабу-ягу пиши! Тощая, носатая волосенки жидкие, да и характер не ахти… избаловали девку, жалели ее за некрасивость, с рук не спускали, вот и избаловали.

Вот и вообразила Гликерия, что ей только царевич сказочный надобен. А царевич-то… нужна ему была та Ижорская! Аж четыре раза и все мимо!

А вот Михайла куда как попроще, но за сказочного царевича он Гликерье и сойдет, как раз, с него хоть парсуну пиши какую, до того хорош!

Собирался боярин по-простому дочери мужа купить. Имение у него было на Урале небольшое, отослать туда молодых и пусть живут. Лушке муж, боярину душевное спокойствие, а то ежедневные бабьи-то истерики в доме здоровья не добавляют, да и жена успокоится…

А Михайла — что его при Федоре ждет? Почитай, ничего хорошего. Царевич его ничем серьезным не одарит, сам от брата зависит.

Так что предложение боярин сделает, вот посмотрит еще немного на зятя будущего и сделает. Согласится Михайла, не дурак же он! Не красавица жена будет?

Так что с того?

К чему ей красота, когда приданое хорошее. А красивых и крестьянок довольно, чай, найдет Михайла, кого в стогу повалять…

Согласится он, точно…

Видел бы боярин глаза Михайлы — злые, жестокие, он бы к нему и близко не подошел. А Михайла позволил себе на секунду маску