Традиции & Авангард. №2 (9) 2021 - Литературно-художественный журнал

в кафе “Артистическое”, или на скамеечке на Страстном бульваре, или в кино “Центральный”». Дмитрий Васильевич Сеземан говорил об этом шестьдесят с лишним лет спустя. Но вполне ли они это осознавали летом – осенью 1940 года?

Встреча Мура с Митей – это встреча соотечественников. Они чувствовали и понимали друг друга. Вот один из их вечеров – 26 августа 1940-го. Митя позвонил Муру (они с матерью еще жили на Герцена), договорились встретиться в кафе «Мороженое» на улице Горького. А после кафе пошли «обедать» в «Националь»: «Много болтали, смеялись, хорошо поели». Вообще – прекрасно провели время: «У меня деньги есть, и это хорошо – можно покушать. с… > Да, деньги нужно иметь».

Мур и Митя переходили из кафе-мороженого в «Националь», из «Красного мака» в «кафе «Артистик» («Артистическое»), где пили кофе со сливками и ели торт. В одном из ресторанов гостиницы «Москва» заказывали и пиво, в кафе (тоже в «Москве») – кофе с пирожными.

Старинные, с дореволюционным стажем рестораны сохранили свои названия: «Ливорно» на Рождественке, «Савой» на Пушечной, «Националь» на углу Моховой и улицы Горького, «Метрополь» в Театральном проезде, «Прага» на Арбатской площади (до своего временного закрытия). Новые рестораны отличались лапидарностью названий: «Спорт» (на Ленинградском шоссе), ресторан номер пять (на улице Горького) и т. д. Но и там кормили неплохо. Советский общепит тогда не был безликим, по крайней мере, столичный. В 1940 году каждый московский ресторан отличался своей кухней, интерьерами, традициями, музыкой.

Рестораны и кафе предвоенной Москвы сохраняли еще многое от нэпманского и даже дореволюционного шика. Так, ресторан «Аврора» на Петровских линиях, 2, был известен русскими блинами и лучшими в Москве расстегаями. Юрий Нагибин, большой знаток и любитель «красивой жизни», вспоминал, что «Националь» славился яблочным паем и кофе со сливками, «Метрополь» – бриошами и пончиками, «Артистическое», в проезде Художественного театра, – хворостом и какао. В знаменитом Красном зале «Метрополя» по субботам с пяти часов дня до половины девятого вечера приглашали на five o’clock. «Метрополь» вообще был шикарным рестораном, «с фонтаном, с иностранным оркестром во фраках», – вспоминала советская кинозвезда Татьяна Окуневская. Актеры МХАТа устраивали банкеты в этом великолепном ресторане. Валентин Катаев пишет, что метрдотель «Метрополя» носил смокинг. Помимо фонтанчика, в ресторане был бассейн, «где при свете разноцветных электрических лампочек плавали как бы написанные Матиссом золотые рыбки…»

Парк Горького

Мур и Митя проводили время не только в ресторанах, не только фланировали по бульварам, оценивая московских девушек. Они бывали в парке Горького, самом известном и популярном парке сталинской Москвы.

Бывали они и в саду «Эрмитаж», но этот сад совсем маленький, там особенно не погуляешь. «Эрмитаж» – знаменитая концертная площадка, а не место для прогулок. До Сокольников Мур, кажется, так и не добрался, он слишком был предубежден против этого района. Еще в голицынской школе ему рассказали, будто в Сокольниках много хулиганов. В далеких тогда Измайлове, Филях, Серебряном бору Мур не бывал. Он не любил выезжать за пределы своей Москвы, Москвы Бульварного и Садового колец.

Старинные русские усадьбы, княжеские и графские дворцы, превращенные большевиками в музеи, его вовсе не интересовали. Однажды, в июне 1941 года, за несколько дней до начала войны, Мур с Цветаевой, поэтом Алексеем Крученых и Лидией Толстой (Либединской) поехали в Кусково. Гуляли во дворце-музее, в парке, катались на лодке. Мур только катание на лодке и вспомнил, а музея и чудесного парка Кусково будто не заметил. Это все старая, дореволюционная Россия, которая была так дорога Цветаевой. Но не Муру. Ему нравилось новое, современное. Не русское, а именно советское. А парк Горького был новым советским парком. Он и задумывался как главный парк столицы, как образец для парков культуры и отдыха по всей стране. Одновременно развлекательный и агитационный: «Парк сам по себе очень симпатичный и занимательный», – замечает Мур.

В 1935 году до парка Горького проложили линию метро. Кольцевой станции, облицованной мрамором из Грузии, еще не было, ее построят только после войны. Существовала только радиальная станция. Называлась она длинно и неуклюже – «ЦПКиО имени Горького». Относительно скромная. Пол не гранитный, а еще асфальтовый. Глаз радовали разве что колонны из крымского известняка да люстры (последние не сохранились до наших дней). Летом 1940-го Мур садился на станции «Охотный Ряд» и за несколько минут доезжал до конечной. Переходил реку по новому Крымскому мосту, самому изящному из всех столичных мостов, и оказывался на Крымском Валу, у центрального входа в парк. Самих входов было тогда девять, считая вход в Нескучный сад. Пять из них были на Крымском Валу. Плати тридцать копеек и гуляй хоть от открытия (десять утра) до закрытия (одиннадцать вечера). Для дошкольников – бесплатно, для детей постарше утром и днем тоже бесплатно, а начиная с пяти часов дня – десять копеек. В общем, недорого. Тут же, неподалеку от входа, можно было взять напрокат солнцезащитные очки, зонтик и даже резиновую подушку. В парке была аллея гамаков. Там трудящиеся могли отдыхать часами. Спать на свежем воздухе. Для рабочего человека – просто рай. Каждый день встаешь в пять или в шесть утра, выдержав давку в трамвае, добираешься до проходной завода. Не дай бог опоздать и попасть под суд (по указу от 26 июня 1940-го). Полный рабочий день у станка с перерывом на обед в рабочей столовой (суп, мясные котлеты из хлеба, компот из сухофруктов сомнительного качества). И снова трамвай, коммунальная квартира, надоевшая жена (для женщины – опостылевший муж). А в парке всего за тридцать копеек – такое блаженство. Но это же было самое скромное из многочисленных удовольствий парка, предназначенное для совсем непритязательных и, как говорили на моем родном Урале, «изробленных» людей. Мур к ним явно не относился. В начале лета 1940-го его печалило отсутствие друзей и денег. Без них и в парке Горького грустно, а без денег и в СССР никуда не пойдешь. Но начиная с июля они гуляют в парке с Митей. Иногда Мур приезжает туда с Цветаевой и с четой Тарасенковых – Анатолием и Марией.

С деньгами в июле – августе дела обстояли не так плохо. Да и цены в парке были умеренные. В среднем советская семья тратила три рубля тридцать копеек, не считая семи рублей на еду. В начале тридцатых в парке работали столовые, к которым выстраивались длинные хвосты очередей. К 1940-му их вытеснят рестораны. Там обедали за белоснежными скатертями, но и цены кусались, конечно. Аттракционы стоили от сорока копеек до рубля: колесо обозрения, мертвая петля,