Ледяное пламя Якова Свердлова - Роман Валериевич Волков

Донесение полковника Томского губернского жандармского управления Томскому уездному исправнику с просьбой об отправке Я. М. Свердлова «в особую отдаленную местность Нарымского края». 19 сентября 1912 года. Подлинник

[РГАСПИ. Ф. 86. Оп. 1. Д. 95. Л. 106]

Пока довольный своей ловкостью Сталин катил на запад, чтобы затем перейти границу по поддельному паспорту и отправиться в Швейцарию на встречу с Лениным, Свердлов ждал новой отправки в остяцкую столицу на реке Кеть — стылый Максимкин Яр. И удача к нему пришла, откуда он не ждал. Хотя он и отговаривал свою вторую половину, но Клавдия все решила по-своему. В середине сентября она вместе с полуторагодовалым Андрюшей объявилась в Томске. Яков своеволию жены, пришедшемуся так кстати, был искренне рад. Счастлива была и молодая мать, хоть через тюремную решетку, но увидевшая наконец мужа: «Невозможно передать всю радость этого свидания. Мы смотрели друг на друга, — пишет Новгородцева, — и не могли насмотреться, говорили — и не могли наговориться. Пусть в тюремной камере, пусть на окне решетки, а у двери торчит надзиратель: но мы были вместе, снова вместе. Ведь год и десять месяцев прошло с того далекого ноябрьского дня, когда Яков Михайлович ушел с нашей петербургской квартиры и не вернулся. Не ему, а жандармам я открыла тогда захлопнувшуюся за ним дверь. С тех пор мы не виделись. Здесь, в полумраке одиночной камеры томской пересыльной тюрьмы, Яков Михайлович впервые увидел своего сына, которому было уже без малого полтора года» (2).

Как ни странно, обрадовались приезду супруги своего беспокойного подопечного и полицейские. Пристав Овсянников немедленно написал обращение на имя губернатора Грана: «Почтительнейше ходатайствую о поселении Свердлова, ввиду окончания навигации, в с. Парабель; к Свердлову прибыла жена Клавдия Тимофеевна Новгородцева с полуторагодовалым ребенком, которая предполагает остаться с Свердловым в ссылке добровольно» (54). И суровый Петр Карлович ходатайство удовлетворил — задача транспортировки Свердлова в Максимкин Яр, обеспечения его охраной и ежемесячным денежным довольствием отпадала за ненадобностью. Ну куда он теперь с бабой да дитем побежит?

А что же с недавним увлечением ветреной актрисой? Как утверждает Борис Бажанов, Свердлов ухитрился не испортить отношения с женой, сохранить товарищеское общение с Верой Дилевской и впоследствии даже… принять ее в свою семью: «По возвращении из ссылки Яков Свердлов вернулся к семье (у него была жена, Клавдия Новгородцева, и сын Андрей) и к своим новым высоким государственным функциям, и Вера Александровна перешла, так сказать, на холостое положение. Но когда ее увидел Вениамин Свердлов, он немедленно ею пленился, и они поженились. Брачный союз их продолжался и во время моего с ними знакомства» (149).

Свердловым новое место жительства определили поближе к Нарыму — в 30 верстах выше по течению в деревне Костарево, примыкающей к селу Парабель. Достаточно далеко от шумной политической общины Нарыма и Колпашева, достаточно близко к надзирающему оку, но притом и достаточно комфортно для того, чтобы не вызывать искушения протестовать или каким иным способом нарушать спокойствие охранки. Полицейские удовлетворенно рапортовали — Свердлов выписывает много книг и периодики. Только в сентябре он получил 24 номера «Правды» и 3 номера «Звезды». Секретный агент доносил: «Объект целиком посвятил себя семье. Постоянно играет с сыном, берет его с собой на прогулки вдоль реки. Помогает жене по хозяйству. Время от времени выходит на рыбный промысел с обывателями, охотится. В контактах со ссыльными с.-д. — ми из Парабели за истекший отчетный период не замечен» (152). Овсянников, Мазурин и Гран могли с облегчением выдохнуть — их беспокойный подопечный обрел счастье и пригасил свой революционный пыл.

Иван Чугурин 3 апреля 1917 года удостоился вручить партбилет за № 600 самому Ленину на Финляндском вокзале при возвращении его из эмиграции. Правда, этот знаменательный эпизод биографии не помог ему в период репрессий — бывший красный директор индустриальных гигантов всю войну до самой смерти работал простым жестянщиком в кустарной артели

Впоследствии Свердлов всегда с удовольствием вспоминал то короткое время, что он провел с семьей в Костареве. Однако через два месяца он списался с Краевским — пора было готовиться к новому побегу. Ближайшим помощником и связным товарища Андрея стал Иван Чугурин, живший в соседней Парабели. Встречались земляки-нижегородцы вне поля зрения шпиков — на охоте или рыбалке. Яков Михайлович снова собрался бежать. Чугурин советовался с другими товарищами, как это сделать, и помогал в организации (67). Предполагалось отправить Свердлова зимним санным путем по Оби. До Томска предстояло преодолеть по навалившимся декабрьским морозам более 400 верст. Немалый риск представляла и вероятная погоня — у крестьян-проводников, в отличие от полицейских, не было возможности гнать лошадей во весь опор, рассчитывая на подмену на почтовых станциях. План бегства тщательно разрабатывался Борисом Краевским и Ольгой Дилевской.

Побег был назначен на Николин день. В ночь с 5 на 6 декабря 1912 года Свердлов, простившись с женой и сыном, был готов отправиться в дальний путь. Первую часть дороги обеспечивал Иван Чугурин: «Я поздно вечером зашел в избу крестьянина-ссыльного, дяди Семена… и завел разговор о том, что нужно увезти одного человека. Дядя Семен не поинтересовался даже, кого именно, и только спросил: — Когда? Сегодня? Я ответил, что да. В три часа утра он зажег фонарь и пошел готовить лошадь. Дело было сделано. Я бросился к Якову Михайловичу, сказал, что все готово» (67).

Пока Свердлов обнимал Клавдию, играл с Андрюшей, крестьянину изменила выдержка. Он прекрасно понимал, какими последствиями ему грозит участие в побеге вожака большевиков. Если план бы раскрылся, Семен с Яковом отправились бы не на юг, а на северо-восток — в таежную глушь. А то и на каторгу. Семен заартачился и наотрез отказался везти Свердлова. Ситуация была патовая.

Находчивый Чугурин прибег к старинному российскому методу убеждения. Лошадь уже была запряжена. Дядя Семен вдруг начал трусить. Одумался и испугался, что если узнают, то будут неприятности. Увидев, что дело осложняется, Чугурин вынул бутылку водки и сунул ее дяде Семену за пазуху. Тот крякнул, перекрестился, пошел на двор. Яков Михайлович лег в корзину, закутался в тулуп. Семен должен был доставить Свердлова до Колпашева. Там эстафету принимал на себя энергичный Краевский. Однако теперь необходимо было во что бы то ни стало оттянуть погоню, дать беглецам солидную временную фору.

Иван предусмотрел