Часть 4. Приполярный Урал. Саранпаульская экспедиция - Александр Викторович Виноградов

письмо из геологоуправления, чтобы я вылетел в Москву, в горноразведочный институт ЦНИГРИ на Варшавке. Там разработали новую самоходную буровую установку для разведки россыпных месторождений путём бурения скважин диаметром 715 мм и на глубину 25 м. Моя задача состояла в оценке её пригодности для наших условий работы. Поездка запомнилась двумя событиями. Сначала ехал на такси в гостиницу "Заря" и разговорил шофёра, а он в этот момент делал левый поворот и не заметил встречное такси. На дороге был гололёд, и встречный не успел затормозить. Удар пришёлся на заднюю дверь нашей машины. Я же сильно ударился головой о косяк дверцы и набил здоровенную шишку. Второе – встретил в номере гостиницы мужичка с какой-то поволжской республики, председателя колхоза. Два месяца назад его исключили из партии за то, что отказался весной сеять кукурузу. Месяц назад убрали Хрущёва, и сейчас те же товарищи, которые исключали, сказали, что он это правильно не сеял, и предложили ему восстановиться опять. И теперь он приехал на парткомиссию в ЦК. Сегодня он первый раз пришёл в одно из зданий и прошёл в буфет. Говорит, что там лежали огромные красные яблоки и всего по цене 30 копеек за килограмм. У него была с собой сеточка-авоська, которую он и набрал. Завтра он собирался пойти туда опять, но взять с собой уже большой мешок!

В конце ноября я прибыл в Североуральск и забрал семью. Нина и дочь чувствовали себя нормально. До Тюмени добирались поездом, а потом на самолётах. Путь, что и говорить, не близкий, но всё прошло нормально. Нина пошла на работу, а для дочери нашли няньку-зырянку средних лет, которая приходила к нам домой. За период моего отсутствия со двора свели Соболя и увезли куда-то на участок. Через месяц привезли и сказали, что он погнал в тайге лося. И это в возрасте всего-то 8 месяцев. Должна была вырасти очень хорошая собака для охоты по крупному зверю – лосю и медведю.

Ссыльнопоселенцы. Авария самолёта. А. Манин. В. Куриков. Кузнецов. Следы пьянства. На глухарином току. Как бегемота тащить из болота. Семинар в Ханты-Мансийске. Отъезд

Шкипером на нефтеналивной барже у нас работал уже глубокий старичок лет под 70. Он всю жизнь проплавал по сибирским рекам в этом качестве. Однажды он рассказал мне, как в начале 30-х годов из Тюмени отправляли водой на Север большие партии ссыльных крестьян с семьями и детьми, как их тогда называли – кулаков. Пачками их грузили на баржи, и в сопровождении охраны, они плыли на Север. Причаливали, как правило, в совершенно пустынных местах, всех выгружали, давали несколько пил и топоров, несколько мешков муки и ещё каких-нибудь продуктов и оставляли на выживание. Проходила зима, и на следующий год опять плыли по тем же местам – проверить, что и как. В некоторых местах высадки, живых людей не оставалось совсем – все за зиму погибали. В других выживали, правда, с большими потерями. Видимо, это зависело от опыта старейшины группы. Если он в таких скудных условиях сумел подготовить их к зимовке – то хоть и с потерями, но группа выживала. Если не было у людей опыта – все погибали. Для меня это была новость, т. к. я считал, что дальше Урала не ссылали.

В сентябре 1964 года после окончания полевого сезона мы отправили группу геологов на камеральные работы в Тюмень спецрейсом самолёта АН-2. Улетели они в пятницу до обеда и к вечеру должны были быть на месте. Однако утром в субботу пришла радиограмма от Шалавина с вопросом: "Почему не вылетел самолёт с людьми?" Так как я лично их отправлял из аэропорта, то ответил, когда они вылетели. Он опять мне сообщает, что самолёт не прибыл, и его нет ни на одном аэродроме области. После этого все поняли, что произошла какая-то авария. Все авиаслужбы по маршруту его полёта были подняты на ноги, в воздух поднялись поисковые вертолёты. Суматоха шла 2 дня. Всё-таки в самолёте было 13 человек, включая экипаж. Только на 3-й день пришла радиограмма, что самолёт нашли в лесу, южнее железной дороги Ивдель-Обь, все люди были живы, и их вертолётами перебрасывали в п. Луговая.

Позднее один из участников полёта рассказал мне, что произошло в пути. Вылетели они нормально, но им нужно было дозаправить горючее в пути. Обратились в Берёзово – там отказали, ещё где-то по пути тоже оказали. Тогда пилоты решили дотянуть до аэропорта Луговая. Часа через два полёта самолёт начал снижаться, а двигатель давать перебои. Вскоре бортмеханик самолёта стал отсоединять и сбрасывать на землю выхлопные патрубки двигателя, чтобы понизить расход горючего. Под крылом прошла железная дорога Ивдель–Обь, двигатель окончательно заглох, в салоне стало тихо, и бортмеханик сказал пассажирам, что идём на вынужденную посадку. Самолёт медленно планировал и снижался к земле. Пилоты выбрали единственно правильный в этих условиях вариант посадки – используя остатки управляемости машины, они направили её на молодой сосновый бор. При плавном снижении самолёт начал сбивать верхушки молодых сосен, сильно теряя при этом скорость, и в какой-то момент его движение вперёд застопорилось, и он ткнулся носом в землю, оборвав крылья. Все остались живы и без серьёзных травм. Один выпивший пассажир мгновенно протрезвел, другой получил перелом руки. Остальные отделались ссадинами разной величины. Если бы пилоты начали сажать самолёт на болото или поляну, то крупных человеческих жертв было бы не избежать, так как шасси у него не убирается и при посадке на неровную, не укатанную поверхность произошёл бы очень сильный удар с неизбежным капотированием на спину. Когда первый спасательный вертолёт приземлился невдалеке от места катастрофы, и пилоты увидели всех людей живыми и невредимыми, то они просто заплакали от волнения. Как сказали, они первый раз видели такой счастливый исход авиапроисшествия. Пилотам АН-2 в авиапредприятии устроили очень жёсткий разбор в связи с этим происшествием. Но, учитывая профессионально грамотное поведение в этих условиях и отсутствие жертв, их не лишили пилотских удостоверений, а только временно отстранили от полётов – заставили на аэродроме катать бочки с бензином.

Надвигались праздничные дни 7 ноября. Я остался один – Кобозев улетел к семье, в Тюмень. А это время всегда надо ждать каких-то неприятностей. Не обошлось и на этот раз. Накануне получаю с бурового участка радиограмму от начальника партии Манина А. о том, что у них, напившись до белой горячки, покончил, с собой ст. буровой мастер Кузнецов. Сообщил об этом в Тюмень. Через день пришла оттуда очень строгая радиограмма,