Папенькина дочка - Петр Сосновский

Я пить не хотел. Однако решил не обижать Виктора. Он мог, обвинить меня в связях со своей женой Валентиной. Хотя на то и не было обоснованных причин, а всего лишь болезненное самолюбие друга и фривольное поведение его супруги — это ни раз его подмывало, и он с иронией в голосе прикалывал и ее и меня, подмигивая при этом глазом. Я чувствовал со стороны Преснова к своей персоне иное, чем раньше отношение, которого не заслуживал. Ссориться с ним у меня не было желания. Я повел Виктора на кухню и, усадив его, сказал:

— Один момент! Я быстренько накрою стол, — и тут же забрался в холодильник: достал банку шпрот и на всякий случай килек в томате — Виктор их просто обожал, нарезал колбасу — разложил на тарелку, далее — сыр, затем принялся за хлеб. Пока я готовил закуски и споласкивал посуду Виктор сидел на табурете и осматривал помещение. Он, словно впервые находился у меня в гостях. Кухня была обустроена по-современному. Я по периметру стены на уровне с раковиной расположил рабочий стол с ящиками для овощей и фруктов, электрическую плиту, затем за нею стол для редко используемой посуды и всевозможного другого хозяйственного инвентаря. Над столами я повесил шкафы, а над плитой вытяжку. Они тогда только начали появляться в продаже. Холодильник Светлана поставила у прилегающей стены вблизи обеденного стола, так как ей было удобно. Татьяна Полнушка, побывавшая у нас на новоселье, после, многое позаимствовала, так что я однажды не удержался и сказал ей:

— Тань, я как будто у себя дома! — Это задело, находившуюся рядом Валентину и она, желая от меня услышать подобные слова, все сделала, чтобы добиться от Виктора подобных преобразований. Но я чтобы не привлекать внимание супруги Преснова не торопился высказывать свое мнение. Зачем? Себе дороже.

Я собрал на стол и уселся рядом возле товарища. Он был, не досягаем — о чем-то думал. Для того чтобы отвлечь его от размышлений я взял вилку и постучал по пустой рюмке. Преснов тут же опомнился:

— Диванчик то новенький, я его раньше не видел? — не впопад сказал он и похлопал рядом своей тяжелой рукой.

— Да, новенький, — ответил я. — Долго за таким гонялся. Все-таки купил, но не у нас в городке, а в столице. Намучился. Оформить доставку мне не удалось. Хорошо, что грузчик, взглянув на мой «Жигуленок» подсказал: «А ты на багажник сверху поставь его — машина выдержит!»

Мне трудно было представить, что творилось в голове у Виктора. Он взял, выставленную им же на стол бутылку, долго возился с ней, прежде чем открыл ее, затем неторопливо налил в посудины. Его рука слегка дрожала.

— Ну, подняли! — услышал я его слова и последовал за другом. Затем мы снова подняли, еще раз, еще…

Мы долго распивали эту злосчастную бутылку. Мой товарищ почти не закусывал. Лишь только съел кильки.

Я не влезал в его душу. Виктор Преснов все должен был рассказать сам. Тему любви и дружбы мы не разбирали. Говорили обо всем и не о чем. Перед уходом он сказал:

— Зря я тебя тогда не послушал. Она, не моя. Не моя, — Это он сказал о Валентине — я догадался. — Жизнь дала мне один единственный шанс, и я им не воспользовался, — с горечью выложил Преснов, — затем продолжил: — Валентина — это не Татьяна. Может ее остановит еще один ребенок? Не знаю, не знаю?

Я вместе с другом вышел на лестничную площадку. Преснов долго тряс мне руку, не хотел расставаться. Я вызвался его проводить, но он на мое предложение долго не реагировал, молчал, а затем сказал:

— Нет, не нужно. Я доберусь сам, не беспокойся. Мне нужно побыть на свежем воздухе, — и ушел. Я стоял у двери и слушал шум его затихающих шагов. У него не было уже того напряжения, что раньше. Наверное, он нашел для себя выход. Мой друг ушел успокоенным.

Однако, это его состояние не было долговечным. Я, после, не понимал: зачем Преснов рассказал о нашей встрече жене. Какое отношение она могла иметь к тому, что касалось нас обоих. Конечно, самое потаенное он не выдал, но за то сообщил Валентине о том, что я дома один-одинешенек — Светлана с ребенком отдыхает у родителей в поселке. Подруге Светланы только того и нужно было. Она словно ждала этого момента. Я увидел женщину вечером, открыл ей двери. Она выглядела шикарно. На ней было новое платье. Оно хорошо подчеркивало ее фигуру. Взглянув на нее, я невольно облизал губы и опустил вниз глаза.

— Здравствуй Андрей, я прямо от Татьяны! — это, конечно, для алиби — я сразу догадался.

Пусти, я пройду! — сказала она. Я тут же сдвинулся в сторону и освободил закрытый своей мощной фигурой проем двери. Преснова прошла в коридор и устремилась в зал. Я пошел за ней следом.

— А где же хозяйка? — спросила она, словно была в неведении и продолжила, — наверное, уехала к себе, домой?

— Да, уехала, зачем ей сидеть в городке? Сама знаешь, ребенку необходим свежий воздух, — сказал я и мой голос дрогнул.

— Это неплохо! — и не останавливаясь, она медленно прошлась по комнате вдоль шикарной стенки, дивана, письменного стола, тумбочки с телевизором. На темном его экране отразился силуэт молодой женщины, особенно соблазнительно выделилась грудь. Не успел я опомниться, как эта грудь вдруг в один момент прижалась к моему телу. Молодая женщина, не давая мне прийти в себя, часто задышала и принялась покрывать мое лицо жаркими поцелуями. Я остолбенел, и долгое время стоял как вкопанный, отданный в ее власть. Она как воровка обшаривала меня руками, забираясь в самые потаенные места — искала мое сердце, хотела найти его и завладеть им. Но ей этого сделать не удалось. Однако ее фривольное поведение перепутало все мои планы, расписанные на целую неделю. Я взбудораженный близостью Валентины, ничего не соображая, тут же нарушил свою договоренность со Светланой. Супруга ждала меня в поселке в воскресенье, а я неожиданно оттолкнув Валентину, затем, взглянув на убегающую женщину, не раздумывая, бросился за нею вниз, по лестнице, выскочил из дома и забрался в «Жигуленок». Он стоял у дома. Автомобиль завелся тут же, резко взвизгнув, рванулся с места и помчался по улице. Я чуть было не придавил жену друга. Взгляд у меня был бешеный. Она это заметила, отскочив в испуге на обочину