Украина против Донбасса. Война идентичностей - Евгений Вадимович Рябинин

возвращал их в далекое детство и превращал их в детей, пусть на несколько часов, когда они могли обсыпаться снегом, скатываться с горки на санках своих детей и полностью отдаться моменту, в котором нет ничего, кроме снежного и морозного счастья. И из этого состояния не хотелось выходить, поскольку взрослая жизнь сложная, однообразная, со своими заботами и проблемами, и чаще всего бессмысленная.

Но той зимой жизнь приобрела смысл, и смысл этот заключался в том, чтобы просто выжить. Не поехать в отпуск, не купить очередную шмотку, не выложить бессмысленные фото своего очередного похода в ресторан, чтобы кого-то удивить, не встретиться с друзьями в баре и наблюдать как 22 ленивых тела пинают мяч по полю, получая при этом столько за игру, сколько ты не можешь заработать за несколько жизней. Желание выжить достаточно странное чувство, оно имеет пограничное состояние, как будто ты завис между адом и раем, будущим и прошлым, совершенным и планируемым, и тебя это так начинает доставать психологически, что ты просто хочешь, чтобы это все побыстрее закончилось. Но оно тянется и не хочет тебя отпускать, поскольку питается твоим страхом, отчаянием и болью, и ты хочешь выйти на следующей станции под названием «Спокойствие», но какой-то пьяный железнодорожник неправильно перевел рельсы, и ты на полной скорости мчишься по направлению к станции «Ты будешь мучиться вечно». И ты думаешь – может быть, спрыгнуть сейчас и все закончить, либо же машинист проспит эту остановку и довезет тебя до «Теперь будет легче». Той зимой этот поезд был до отказа набит жителями приморского города Мариуполь, и мчался он на бешеной скорости, и все его пассажиры надеялись, что машинист проспит ненужную остановку. Не всем повезло. По вагонам ходили злые кондуктора и высаживали тех, у кого не было с собой билетов до нужной станции. Если где-то был портал в ад, то зимой 2022 г. он открылся как раз в Мариуполе.

– Как начиналась война в Мариуполе?

– Все начиналось примерно так же, как и локдаун в 2020-м, – никто не мог поверить, что весь мир загонят под плинтус и будем сидеть, как идиоты, по домам, как подопытные мыши. В 2014 г. тоже все начиналось с большой раскачкой. Я всегда был абсолютно пророссийским до мозга костей. Когда началась «Русская весна» в Мариуполе, я не пропустил ни одного митинга, которые проводились каждую субботу у здания горсовета. «Русская весна» была немного странной – проходила она исключительно по субботам, а в понедельник народ города продолжал жить своей жизнью, как будто ничего и не произошло. Единственным отличием были георгиевские ленточки, которые противники Майдана носили с большой гордостью. Я не был исключением. Моя георгиевская ленточка имеет интересную историю – я каждый год ходил на демонстрации и мероприятия, посвященные празднику Великой Победы 9 мая, но каждый раз я никак не мог заполучить этот символ Победы. Сложно сказать почему, возможно, этот символ не так уж был важен для городской власти, а возможно, из центра давали указание, чтобы ее особо не распространяли, ведь этот символ Победы давно коробил профашистские элементы в Киеве. Поэтому каждый раз я уходил с митинга немного раздосадованным, что снова не удалось принести домой «кусочек» Победы. Но в 2012 г. мне крупно повезло: прогуливаясь во дворе своего дома с годовалой дочкой, я увидел ту самую заветную ленточку, которая как-то по-сиротски валялась в траве. Радости не было предела – то, что столько времени было недоступно, теперь было в моих руках, и я хотел пронести ее через года, боль, кровь, разочарование и веру в Победу.

Так вот, «Русская весна» по выходным привлекала все больше и больше людей. Однажды мне нужно было пораньше уйти с митинга, и я пропустил самое интересное – митингующие проломили ряды полицейских и заняли здание горсовета. Полицейских было не особо много, да и не особо охотно они защищали это здание. Подсознательно они хотели, чтобы митингующие проломили их ряды, они не понимали, что они защищали, да и защищать особо не хотели, поскольку полностью поддерживали митингующих. Память о том, что вытворяли боевики на Майдане с беркутовцами, была свежа, и оказывать сопротивление горожанам не было никакого желания. Потом митинги продолжились, но уже каждый день. Самыми активными были бабулечки, которые хотели вернуться в Советский Союз, в котором они были молоды и счастливы, а также группа молодежи, которая не могла найти свое место в непонятном им государстве, которому было не только наплевать на них, но которое еще и начало обвинять их в том, что они недостаточно патриотичны, разговаривают почему-то на своем родном русском языке и не хотят поклоняться Бандере и Шухевичу.

– Было ли накануне СВО какое-то предчувствие, что военные действия неизбежны, и как Вы готовились к этому периоду?

– Мы не верили, что все будет так серьезно. Мы привыкли держать деньги на карте, но подумали, что наличные будут уместнее, вдруг не будет Интернета и в магазинах невозможно будет расплачиваться картами. 23 февраля мы с женой сняли процентов 90 денег с наших карт, как потом оказалось, мы сделали все правильно.

На следующее утро паника уже прочно поселилась в сердцах горожан, и можно было наблюдать огромные очереди у банкоматов – люди спешили снять наличные, но сделать это было уже куда сложнее, чем день назад: банкоматы выдавали фиксированную сумму, но даже нескольким тысячам гривен люди были несказанно рады, надеясь, что они решат все их проблемы. Через пару недель они вообще ничего не будут значить, поскольку они не смогут их защитить от обстрелов, которым будут подвергаться со стороны боевиков из «Азова», который начнет войну не за город, а против города, который восемь лет назад поддержал «Русскую весну», и это будет их месть – кровавая, гнилая, низменная, бесчеловечная.

– Была ли возможность выехать из города?

– Подавляющее большинство населения не особо стремилось, выезжало проукраинское население. Все остальные надеялись, что будет как в 2014-м – постреляют по окраинам, и на этом все закончится. Но мы все ошиблись. «Захисники» Мариуполя решили использовать местное население в качестве живого щита, они не вышли навстречу российским войскам куда-нибудь в поле, они прятались в школах, домах, население было в заложниках. Городская власть выехала числа 26 февраля, возможно, раньше, выехали только самые приближенные, я потом узнал, что даже не все работники местной власти были оповещены – только самые приближенные. Люди, конечно, хотели выехать, но их не выпускали, несколько машин с людьми были планомерно расстреляны в назидание другим, если пытались выехать через КПП.

– Как обстояли дела с продовольствием?