Украина против Донбасса. Война идентичностей - Евгений Вадимович Рябинин

серьезные прилеты здесь, и я решила, что нужно уходить отсюда. Смысл сидеть здесь, что тут можно охранять? Я выбежала и не могу понять, что происходит; вокруг люди лежат, руки, ноги оторванные, а я бегу и прямо по трупам, как безумная, не знаю, куда бежать, но главное подальше оттуда. Бежала, не останавливаясь, а к моему дому прилично идти, но я даже не заметила этого расстояния, так жить хотелось. До сих пор все это снится.

– А кто обстрелял?

– Кто? Конечно, украинцы, тот район уже был под Россией, и там больница была, туда уже раненых доставляли, вот они и обстреляли тот район.

– В своем доме Вам было спокойнее?

– Если честно, нет. Я же ушла из района, который уже контролировался Россией, а мой район был еще как бы под Украиной, и когда украинцев теснили, они отходили ближе к нашему району, заселялись в наши дома и вели оттуда стрельбу.

– А где были в это время жители этих домов?

– Их выгоняли, давали несколько минут, говорили, сматывайтесь отсюда, здесь у нас будут огневые точки. А для того, чтобы им легче было передвигаться, они выбивали простенки и таким образом могли спокойно передвигаться из одного подъезда в другой, не выходя из дома, так во многих домах такие тоннели от первого подъезда до последнего.

– Как планируете дальше жить?

– Счастливо, – улыбается Светлана, – а что нам еще нужно? Не бомбят, и это уже прекрасно!

– А работа, дом, друзья?

– Работа появится, дом подлатаем, друзья новые тоже найдутся, старые ведь от нас отказались, шлют нам сообщения, пишут, жаль, что мы не сдохли тут, мы же предатели, потому что остались в Мариуполе, а не выехали на Украину или в Европу. Жалко, что политика вот так катком прошла по отношениям, если свои же так нас ненавидят, что тогда говорить о Западной Украине. Они с нас готовы шкуру живьем содрать, наверное, если бы они решили отделиться, уверена наши бы им только удачи пожелали, но не убивали вот так, как они это делали.

– Я Вам желаю всего самого доброго!

Пожелав своим собеседницам здоровья и успехов, я еще долго смотрел им вслед, думая о том, что сколько они вынесли за эти три месяца интенсивных боев и сколько еще нужно будет преодолеть, чтобы их жизнь вошла в обычное русло, когда можно будет снова строить планы, хотя бы на несколько дней.

История пятая

Завтра может не наступить

Нашего народа не сломит никто!

Да разве есть другой такой народ на свете?

У кого душа такая хорошая?

Кто столько вынести может?..

Александр Фадеев. Молодая гвардия

Девушка Лера училась на третьем курсе по специальности «Английская филология» в Мариупольском государственном университете, когда начались боевые действия. Военную весну она встретила вместе со своим парнем, дом которого был достаточно далеко от ее родительского дома, поэтому возможности быть рядом со своей мамой у нее не было. Но потом они все же встретились.

– Как для тебя началась война?

– Для меня война началась не сразу. Я была у Максима дома, у своего парня, и утром хотела ехать в универ. Родители его были на работе. Мне позвонила Юля, подруга, примерно в 6 часов утра и в панике начала говорить, что началась война, все люди за окном бежали с сумками. Кто-то пытался снять деньги, кто-то бежал в магазин за продуктами, в соцсетях писали много новостей. Но мы не поверили в это, пока сами не прочитали. И даже, когда прочитали, то не до конца понимали, что происходит. Начали подробно читать новости и постепенно начали понимать. Нам ещё писали из универа сначала, что мы будем проводить пары онлайн, это было немного странно для меня, и я подумала, что ничего серьёзного, значит, просто люди паникуют. Но когда мы услышали первые выстрелы, это было уже днём, дом начал дрожать, и было ощущение, что всё происходит очень близко. Тогда мы поняли, что это действительно война, но было поздно куда-то бежать, и мы не могли сами уехать и оставить всех родных там, поэтому мы начали собирать сумки, набирать в ванну воду и сложили документы. Нам оставалось только ждать его родителей и пытаться не паниковать. Но выстрелы становились громче и ближе. И с каждым разом становилось ещё страшнее.

– Где Вы были в первые дни военных действий?

– Сначала мы были у Максима дома, пересидели там несколько недель, так как было очень страшно бежать домой, я не могла даже посмотреть в окно, потому что страх был парализующий. Конечно, в первое время, когда была связь, то я писала всем родным и близким, чтоб узнать, что с ними, как дела и где они. Хотелось, чтоб все были вместе, но я понимала, что уже нужно сидеть до конца, потому что на улице вообще небезопасно. Постепенно начали отключать свет, воду, потом газ, а выстрелы учащались и снова приближались. И каждый раз, когда становилось слишком страшно, то мы бежали в ванную и пересиживали там самые тяжёлые моменты. Но долго сидеть не пришлось, потому что в один из дней был самый сильный обстрел, когда дом задрожал очень сильно три раза. Я закрывала уши и пыталась не паниковать, но было очень страшно, что уже не можешь сдерживать эмоции. Через несколько минут папа Максима вышел на балкон, чтоб посмотреть, всё ли хорошо. Он вернулся к нам в ванную и велел быстро собираться, потому что в дом попал снаряд и он начал гореть на четвёртом этаже. И тут паника уже накрыла сильно, но мы «на автомате» забрали сумки, немного воды и всё самое важное. Первыми выбегали я и Максим, а родители пытались закрыть квартиру на ключ. Когда открыли дверь, то сразу почувствовался очень резкий запах дыма, который становился сильнее с каждым этажом ниже. Когда мы доходили до четвертого этажа, то дышать было уже нечем, в этот момент я подумала, что мы уже не выйдем. Всё происходило быстро, что я даже не понимала, что происходит и куда бежать. На четвертом этаже стоял мужчина с ведром воды, который отчаянно пытался потушить пожар, но было уже поздно, огонь доходил уже до выхода квартиры. Мы выбежали из дома, а за нами родители. Я не понимала, куда бежать, потому что снаряды летали как будто над головой,