Наагатинские и Салейские хроники - Екатерина Ивановна Гичко

большая белая сова на ветке, которая с бесстыжей наглостью рассматривала её обнажённое тело. До этого Лийриша надеялась, что это был деликатный хайнес, то теперь… теперь… Она поняла, что это не так.

– Это был ты! – она обличающе ткнула в наследника пальцем из-за плеча хайнеса. – Это ты подсматривал за мной!

– Чего? – изумился Узээриш.

– И ты меня смеешь обвинять?! Сперва смотрел на меня, потом наябедничал отцу, а теперь винишь меня же в том, что я оказалась во дворце!

– Да когда я на тебя смотрел?! – гаркнул Риш.

– А откуда тогда тебе знать, что ушиб несерьёзный? Ты всё видел!

– Госпожа Риша, – Иерхарид смущённо посмотрел на неё через плечо, – мой сын неединственный сов…

Но разгневанная и до слёз смущённая девушка его не слышала.

– Да пусть у тебя, извращуга ты этакая, все перья в крыльях вылезут!

С этими словами девушка вскинула руку вверх, призывая в помощь небеса… и толкнула кулаком длинную ножку масляного светильника. Тот накренился, горячее масло золотистой волной плеснулось на голову и плечи хайнеса, огонь скакнул… и повелитель вспыхнул.

– Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы…

Страдающая девчонка сидела, вытянув забинтованные руки перед собой, и рыдала. Громко. Навзрыд. С искренней горечью и чувством вины.

– Да умолкни ты уже! – рычал на неё бесящийся у дальней стены Узээриш.

– Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы… – ещё горше завыла лисичка.

Перепугавшаяся девчонка бросилась тушить вспыхнувшего хайнеса голыми ладошками. Напрыгнула на него сзади, накрывая вспыхнувшую спину грудью, а голову – руками. И теперь рыдала от страха перед содеянным и боли.

Иерхарид, откровенно говоря, даже не успел осознать, что горит. На волосы спину что-то брызнуло, уши и шею обожгло горячим, затем сзади раздался отчаянный крик и на него навалилось нечто относительно тяжелое. А уж в следующий миг Риш выплеснул ему в лицо воду из вазы вместе с цветами.

Лийришу от немедленного убиения наследником престола спас только вовремя явившийся Врей. И охрана. Ругающуюся, рыдающую и мягко увещевающую троицу сопроводили до лекарского крыла, где сдали на руки изумлённо ругнувшемуся Винешу.

Тот первым делом накапал Ришу успокоительного и подступил к наиболее пострадавшей девчонке. Та рыдала и умоляла спасти хайнеса, а поражённо осматривающий себя в зеркало повелитель отмахивался от такой чести. Лийрише лекарь явно был нужнее. Огонь не успел пробиться через плотную копну волос и одежду к коже, и у Иерхарида лишь слегка покраснели уши и самую малость сзади пекло шею. А вот у бросившейся его спасать девчонки на ладонях мгновенно вздулись и лопнули волдыри, а на подбородке и шее пятнами краснели ожоги. Платье на груди почернело, но, слава богам, огонь пробиться не успел.

– Красавец! – пророкотал Винеш, осматривая густо умащённые мазью уши друга.

Тот с тоской поглядывал в зеркало.

– Я могу выстричь здесь, здесь, а вот здесь оставить, – предложил Врей, приподнимая мокрые волосы.

Огонь не сильно повредил белоснежную гриву, но местами, где были пятна масла, выгрыз дыры-прорехи. И при попытке сохранить длину причёска рисковала стать слишком небрежной для венценосной особы.

– Режь, чтоб было ровно, – вздохнул Иер.

– Тут вершка два останется, – предупредил помощник.

– Режь.

Увидев, как Врей берётся за ножницы, Узээриш страдальчески застонал.

– Иди сюда, идиотка! Я убью тебя! – зарычал он, но сам подойди к девчонке даже не попытался.

Лийриша, рыдая, покорно поднялась и зашагала к нему убиваться.

– Села! – рявкнул лекарь, и девчонка плюхнулась прямо на пол, где и заревела горше прежнего.

– Ну-ну-ну, – Винешу стало её жалко, и он, подхватив её под мышки, поднял и посадил в кресло. – Накапать тебе яду?

– Да! – надрывно выдохнула девчонка. – Я не хотела… я правда не хотела… накажите меня…

Она почему-то посмотрела на Риша, но тот, выхлебав почти полфлакона успокаивающего отвара, уже чувствовал сонную слабость и лишь желчно прошипел:

– Наказать? Чтобы ты себя лучше почувствовала? Нет уж! Мучайся!

– Риш, она же не хотела, – укорил его Иер.

– Она едва тебя не сожгла!

– Я виновата… – согласно вторила сыну девушка.

– Давай вот, выпей, – Винеш подсунул девчонке того же «яду», что и Узээришу ранее.

Выхлебав остатки зелья, девушка малость успокоилась и теперь лишь всхлипывала, икала и размазывала рукавом слёзы и сопли.

Узээриш, одолеваемый сонным дурманом и страдающий от вида укорачивающейся отцовой шевелюры, вышел в соседнюю комнату, где и уснул. Лийрише бы тоже уже полагалось клевать носом, но чувство вины было слишком уж бодрящим. И к моменту, когда Врей закончил и Иерхарид обозрел в зеркало строгую короткую причёску, она всё ещё всхлипывала и жаждала быть наказанной.

Иерхарид взглядом попросил Винеша и Врея выйти. Дождавшись, когда за ними закроется дверь, он с ласковой улыбкой обратился к девушке:

– Не надо так плакать. Госпожа Риша, вы же сами больше всех и пострадали. Считайте, что вы уже наказаны.

Лицо той скривилось, и она опять заплакала.

– Я хочу быть наказанной, я заслужила… простите меня, господин…

Поднявшись, она, пошатываясь, добралась до хайнеса, и тот едва успел поймать её прежде, чем она бухнулась перед ним на колени. Вместо этого он посадил её на свои колени и ласково пригладил растрёпанные рыжие волосы.

– Мне совсем не хочется тебя наказывать. Давай посчитаем, что ты себя уже наказала?

– Я правда не хотела, – девчонка расплакалась и прижала забинтованные ладони к лицу, и Иер поспешил отвести их, чтобы не разбередились ожоги. – Я так… разозлилась… хайрен… он… он сказал, что я хочу за вас замуж, и я разозлилась. Я не хотела…

– О боги, Риш, – Иерхарид даже малость смутился.

– А вы меня даже сейчас наказать не хотите! Я столько всего вам плохого сделала, а вы меня ни разу не наказали, – рыдала Лийриша, – ни разу не ударили, – Иерхарид дёрнулся так, словно ему самому отвесили оплеуху, – даже не поругали! Вы такой добрый… я не верила, что существуют такие добрые оборотни… вы такой один… простите меня…

– Ну-ну, я не сержусь, – Иер прижал её к своей груди, и девочка тут же извернулась, прижимаясь к нему ещё крепче и утыкаясь горячим лицом ему в шею.

– Вы самый лучший из всех… Я злая… я не верила… я сделала вам плохо… у-у-у-у-у… И я бы вышла за вас замуж… если бы вы не были таким красивым…