Отречение. Роман надиктован Духом Эммануэля - Франсиско Кандидо Хавьер

Они оказались одни в небольшой отдельной комнатке, где он с радостью сказал ей:

— Не волнуйся, — воскликнул он, по-отцовски улыбаясь, — твой отец знает, о чём я собираюсь говорить с тобой. Мы с ним говорили об этом вчера вечером, и он поддержал меня, поскольку речь идёт не об отцовском авторитете, а, скорее, касающейся тебя сердечной проблеме.

— А что случилось, «дядя» Абрахам? — спросила девушка, как она обычно обращалась к нему.

— Я скажу тебе без обиняков, — с улыбкой ответил старик, — случилось так, что колония нуждается в молодых людях и новых семьях, и Шарль поручил мне спросить тебя, согласна ли ты стать его женой, что всех нас очень обрадовало бы.

Сюзанна побледнела. Она не ожидала подобного. Присутствие старого друга, которого она уважала с детства, навязывало ей корректный ответ. Но искренность и благородство его просьбы порождали в ней странное чувство. Она восхищалась Шарлем Гордоном как образованным и достойным молодым человеком, но не более того. И поскольку она была уверена в том, что откажет ему, она напрасно искала подходящие слова.

— Скажи, Сюзанна, — с пониманием продолжал старик, — что тебя волнует? Мой вопрос тебя ни к чему не обязывает.

И понимая, что чувства девушки не соответствуют радости и удовлетворению, с которыми он высказывал свою просьбу, он умерил свой пыл и решил помочь девушке с ответом:

— Твои глаза, как и твоё лицо, полны слёз, и эти знаки достаточно красноречивы для меня. Теперь я знаю, что ты не можешь составить счастье Шарлю, как он воображал.

В этот момент Сюзанна, почувствовав, что её поняли, разразилась рыданиями, давая понять, что она всё ещё питает старые свои боли. Чувствительный Абрахам по-отцовски склонился над ней и сказал:

— Возможно, ты питаешь чувства, о которых я не могу знать? Я не думаю, что ты равнодушно живёшь в нашей «Старой Ирландии». Естественно, у тебя есть склонности, о которых я не знаю. Шарль и Жан — мои сыновья; Сирил, по своему сходству с ними, тоже мой сын. Твои слёзы открывают нечто в твоём сердце, что мне нужно знать. Может, ты ждёшь руки Сирила, чтобы проникнуть в тайны любви?

При этих словах, произнесённых с такой любовью, дочь Жака подняла глаза и утвердительно кивнула, не оставляя более никаких сомнений.

— Ну что ж, — сказал любезный старик, выказывая своё глубокое понимание, — успокойся, я сам поговорю об этом с Сирилом.

Жестом она выразила свою признательность и сказала:

— «Дядя» Абрахам, ты всегда был мне вторым отцом, и я не хочу обижать благородные чувства Шарля.

— Ну, ну! Не волнуйся из-за этого. Мой сын ничего не узнает о нашем разговоре. Я скажу ему, что, зная о твоём предпочтении, я решил не говорить об этом с тобой, имея в виду счастье Сирила.

— Как я благодарна вам! — прошептала девушка, нежно целуя его руки.

И пока её дядя удалялся из комнаты, Сюзанна почувствовал, как новые надежды омывают её сердце.

Вечером Гордон сына Самуэля о беседе наедине.

Сирил не без какой-то неопределённой тревоги проводил его в угол веранды. Влияние старого друга Давенпортов всегда было решающим для него. То, чего Жак добивался путем любви, Абрахам получал своим нравственным авторитетом. Слегка в смущении, сын Констанции следил за малейшими жестами, пока его крёстный отец не заговорил после долгого раздумья:

— Сын мой, я желаю найти решение проблемы большой важности для наших двух семей; а также я надеюсь, что ты поймёшь мои намерения, как это сделал бы твой отец в подобных обстоятельствах!…

— Я весь внимание, — ответил молодой человек, оценив торжественность преамбулы.

— Так вот, — с добрым расположением духа продолжал старик, — мы не можем смириться с твоим уединением, и ты, наверное, знаешь, что Сюзанна любит тебя с самых юных своих дет.

— Но я уже женат… — ответил Сирил, желая избежать этой темы разговора.

— Это не мешает тебе начать новую жизнь.

— Я не могу смириться с этой идеей. Иногда, дядя Абрахам, когда эти идеи приходят мне в голову, мне кажется, что я изменяю самому себе. Супружеская любовь, по-моему, уникальна и незаменима. Я всегда рассматривал второй брак как чашу, опустошённую от чувств. Что я мог бы предложить Сюзанне?

— Думаю, эти идеи — просто безосновательные фантазии. Я женат вторым браком и не считаю себя худшим из мужчин.

Молодой человек почувствовал себя слегка раздражённым, поскольку не рассматривал проблему под таким углом зрения, решив, что должен уединиться в своём несчастье, предавшись культу своей вечной ностальгии. Но Гордон продолжил:

— И даже если я понимаю твою щепетильность до какого-то момента, молодость наполняет нам сердце высокими идеалами. И тем не менее, опытные голоса очень различны. Я знаю, что печаль переполняет твоё нежное сердце, а поведение говорит, насколько твоя усопшая супруга представляла самые прекрасные идеалы. Но ты сможешь сохранить её в памяти как символ своих чаяний, как живую страницу для ежедневного перечитывания в глубине души, чтобы позволить себе пережить новую счастливую ситуацию. Первая жена была внимательным и верным садовником, оставившая тебе аромат святых уроков на всю жизнь, но нельзя забывать, что ты не свободен от своего сада жизни.

Сирил не ответил, погружённый в глубокие раздумья.

— Неужели ты думаешь, сын мой, что «Новая Ирландия» могла бы прогрессировать только на основании благородных идеалов? Много раз я слышал твои страстные восхваления в пользу изобилия земли, переданной нам. Посмотри на роскошную растительность, теряющуюся в ночи, и как в молчании река распространяет жизнь. Огромные расстояния, ожидающие лишь рук человеческих. Задумаемся над этим призывом природы. Существо живёт сердцем, но оно должно служить и умножаться, чтобы способствовать божественному Творению. Лес требует ухода, земля ждёт обмена семенами в своих плодовитых слоях, потоки воды требуют правки для спасительных работ, наиболее засушливые поля мечтают о помощи реки!… Материальный мир — это источник бесконечных усилий, куда мы призваны к сотрудничеству с Творцом в совершенствовании его творений. Совершенное сотрудничество, без семьи и потомства, невозможно.

Сын Самуэля желал опровергнуть, ответить сильными аргументами, но патриархальный авторитет Гордона был священен в глазах всех. Причины, которые он упоминал, плоды зрелости и здравого смысла, казались ему также достойными раздумий и уважения. В конце концов, почтенный старец всегда более беспокоился о коллективном благе через осознанный комментарий, выбирая возвышенную цель жизни — увековечить тип существа. Его преданность проблемам земли, проявляемая не только теоретически, но и через пример своих жертв, была одной из многочисленных граней его личности. Тем не менее, анализируя и