Сводные. Запретное влечение - Даниэлла Ник

Чуть было не добавила и последний, но вовремя прикусила язык.

– Я верю тебе, Соня. Но нужно сделать тест ДНК? – не унимается Сеня.

– У Савелия на ягодице родимое пятно, как у Славы! – тихо шепчу я. – Но можете какие угодно тесты делать. Мне без разницы! Савелий – мой сын, и ничей больше.

– Мы можем наедине поговорить? – поднимается на ноги Кобзарь, отчего по моей коже прокатывается холодный озноб.

– Поговорили уже! – хмыкает папа. – Два года уже вашим переговорам! В детской сидит исход. Только что чай пил.

– Женя! – шикает на него жена. – Сеня, идемте к детям наверх. Пусть поговорят. А нам надо все переварить и решить, как быть дальше.

Глава 55. Слава

Я напряжен и зол до бесконечности. В том, что Санталова не пиздит, я уверен. Она не стала бы разыгрывать такой спектакль перед родителями. Мать свою полоумную подключать и использовать грязные схемы.

Для чего? Все эти годы я не слышал и не видел ее. По логике вещей, она должна была с кульком ко мне домой приехать в тот же день, как родила. Она же знала, что Нина потеряла ребенка. Но нет. Она молчала до последнего. Даже носом не повела в мою сторону, как увидела.

– И долго ты собиралась его скрывать от меня? – сипло спрашиваю я.

Соня тяжело дышит, бледная и потеряная. Вся в слезах, но мне ее не жалко. Я вообще очень жесток сейчас.

– Всю жизнь! – вперивается в меня ледяным взглядом с прищуром. Не врет. Она действительно ничего не собиралась никому говорить.

– Зачем, Соня? К чему это геройство?

– Ты не захотел поверить мне! Что мне оставалось? Разбить твою семью?

– Ты обманула меня! – шиплю. – Сама сказала про этого Павлика, спала с ним на нашей свадьбе. Что мне оставалось?

– Ты хотел обмануться, Слав. Признайся честно! Тебе мой сын никуда не уперся вообще! Мне матери хватило, которая меня на аборт отправила и за волосы оттаскала, как последнюю гулящую девку. Ты явно бы такую же позицию занял, будь я более настойчива?

Бледные щеки постепенно розовеют и начинает пылать. Она меня ненавидит. Я явственно это чувствую. От Санталовой фонит ненавистью и пренебрежением.

– Нет! – отрицательно качаю головой. – Клянусь! Сонь, прости!

– Теперь нет смысла об этом говорить! – пожимает она плечами, равнодушно отводя взгляд.

Я в ахуе. От нее в ахуе. Где та влюбленная девчонка, которая мечтала быть со мной и шептала слова о вечной любви? Она изменилась очень. Взрослая стала, стервозная, еще красивее, чем раньше.

– Сонь, я признаю его!

– В этом нет необходимости!

– Я признаю! – с нажимом отвечаю ей. Ты посмотри, какая дерзкая! – Дам фамилию и отчество. И все, что причитается!

– Мы не нуждаемся ни в чем! – вскидывается девчонка. – У Савелия моя фамилия и мое отчество! Я не хочу, чтобы ты общался и виделся с моим сыном. Это не требуется! Живи и радуйся, как раньше, Кобзарь! Я ни на что не претендую. Тебе еще с женой мириться, она по снегу босиком убежала!

Внутри меня клокочет ярость, разъедающая вены. Она еще и надсмехается надо мной!

– Я сам разберусь, что мне делать, ясно? Подключу твоего отца, на крайний случай. Надеюсь на его здравомыслие. У ребенка должен быть отец. Сейчас кто там записан?

– Прочерк! – выплевываю я.

– Я все сказал, Софья! Хочешь ты того, или нет, будет все по закону! Если надо, тест сделаю!

– Зачем это тебе? Для очистки совести? Не надо, правда! Перед родителями хочешь выслужиться? Тоже ни к чему! Давай, я сделаю вид, что согласилась и мы обо всем договорились? А сами все оставим как есть!

Как все просто у нее! Я аж дар речи теряю от такой наглости.

– Еще чего! Я не собираюсь отказываться от сына! Будет так, как я сказал. На этом точка!

Соня краснеет от злости, но молчит. А я ликую внутренне. Вся ее холодность и надменность напускная. Факт. Но меня она ненавидит. И это тоже факт. И обижена смертельно.

– Хорошо! – наконец, выдыхает она и осторожно поднимается с дивана. – Надеюсь, на этом все!

Провожаю ее взглядом и не узнаю. Не та Соня, которая горела и пылала от любви и страсти. Нет. Эта другая совсем. Ледяная и неприступная, но несломленная. Поразила меня до глубины души своим поступком.

Хотя я тоже хорош. В тот день, когда она позвонила и лепетала в трубку о беременности, Нина со скорбным лицом вышла из туалета. У нее началось кровотечение, и она потеряла нашего малыша. О чем я мог думать в тот момент?

Савелий. Хороший пацан, сразу мне понравился. Основательный такой. Но то, что он мой сын пока еще не осознаю. Как в тумане все. Женя с мамой охуели знатно, но я уверен в их адекватность. Думал Женя мне въебет разок, но он сдержался. С ним отдельно поговорю. По-мужски. Найду слова.

Нина. Вот с ней сложнее. Упиздила куда-то с мамашей Соньки, к ней у меня тоже вопросы. Но простит, куда денется. Мы же разошлись с ней в тот момент, я был абсолютно свободен. У женщин чуйка, конечно, охренительная. Жена сразу невзлюбила мою сводную сестру, как знала, что нас что-то связывает. Сейчас рыдает, наверное. Но примет моего сына как родного. Хотела ведь малыша? Вот. Румяный и хорошенький.

Сложно все, конечно. Вся жизнь с ног на голову. Повязаны с Санталовой оказались, как ни крути. Не разводит судьба нас. Я в полнейшем раздрае, как три года назад. Когда мы с Ниной в Питер возвращались, она счастливая на моем плече уснула, а мне так херово было перед Сонькой, что я глаз не сомкнул. Нутро выворачивало, аж до тошноты.

И на свадьбе свои чувства помню, непроизвольно высматривал стройную, гибкую фигуру на высоких каблуках. А она такая искренняя была, улыбалась и смеялась, словно действительно счастлива. С Павликом этим крутилась, влюбленная. И я опять поверил. Позорно поверил, а она обвела меня вокруг пальца и даже глазом не моргнула.

Что там с отцовством делают, ума не приложу. Не было такого опыта у меня раньше. Придется разобраться. Телефон в кармане шорт вибрирует, и от этого я подскакиваю на месте. Нина.

– Да? Ты где?

– На улице! – всхлипывает жена. – Я вернусь, ладно? Или ты разводишься со мной?

– Возвращайся, конечно! С чего я должен с тобой развестись, Нина? Ты жена моя.

– Я просто подумала, раз ребенок, мало ли что. Он точно твой, Слав? –