Сталинградская эпопея. Свидетельства генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса. 1939—1943 - Коллектив авторов

…Поступил приказ приступить к развертыванию по плану «Блау-1», что по приказу означало начало наступления 26 июня.

23 июня 1942 года

Дела с потерей секретных приказов сбитым 19 июня офицером штаба дивизии принимают очень серьезный оборот. Гальдер предложил мне утром вылететь к фюреру. Я позвонил в Берлин Шмундту и сказал, что не могу ничего обещать, если, конечно, фюрер не решил устроить дознание. Если же фюрер, после прочтения протоколов допросов, все еще полагает, что надо провести в отношении кого-то серьезное расследование, то я бы попросил известить меня об этом заранее, ибо я не могу назвать ни одного виновного, за исключением самого офицера штаба дивизии[371]. Ночью Шмундт ответил, что завтра в полдень фюрер вылетит в Восточную Пруссию и поэтому не сможет меня принять. Что делать дальше, будет решено завтра.

25 июня 1942 года

…Перелет в ставку фюрера. Посланные вчера Гальдеру протоколы допросов офицеров по поводу потери секретных приказов фюреру пока не представлены, ибо, как мне сказали, это совершенно не обязательно! Сначала меня принял фельдмаршал Кейтель. Он сильно нервничает и рисует обстановку самыми черными красками. Фюрер решил примерно наказать виновных. Он считает, говорит Кейтель, что генералы вышли из повиновения, и обязал его, Кейтеля, сказать мне, чтобы я не отговаривал фюрера от твердого намерения жестко наказать причастных и виновных! Тут же Кейтель зачитал мне набросанный им список предполагаемых преступлений. Список был составлен без учета показаний участников, содержит массу несправедливостей, и я настоятельно посоветовал Кейтелю не пускать в ход эту бумажку.

Фюрер принял меня находясь в очень подавленном настроении. На встрече присутствовал Шмундт. Я доложил суть дела, основываясь на всех представленных мне сообщениях и протоколов допросов. Фюрер изредка прерывал меня вопросами. Я смог спокойно изложить свою точку зрения, заключавшуюся в том, что огромная степень вины лежит на плечах погибшего штабного офицера и что если отвлечься от этого, то никем сознательное нарушение долга не было допущено, не было здесь и преступной халатности; единственно, можно упрекнуть командира ХХХХ танкового корпуса[372] в том, что он в своих письменных распоряжениях командирам танковых дивизий, указывая им расположение соседей и сообщая о задачах 4-й танковой армии, переступил границы своих полномочий. Это грубейшая ошибка, вероятно повлекшая за собой тяжелые последствия. Таковой – именно ошибкой – ее и следует считать[373].

В заключение я смог сказать фюреру, что понимаю, какие тяжелые мысли одолевают его по поводу падения дисциплины и повиновения в армии, особенно среди высшего командования. Я могу снять эту тяжесть с его плеч, ибо, как старый, опытный солдат, уверяю его в том, что его озабоченность безосновательна. Фюрер может быть уверен в том, что я и любой другой командующий будем беспощадно выкорчевывать неповиновение, если таковое обнаружится. Эти мои высказывания фюрер также выслушал внимательно и спокойно. Решение, как и следовало ожидать, он сразу не принял, но распрощался со мной только после долгого обсуждения положения, очень дружелюбно и в совершенно ином расположении духа, нежели в начале беседы.

26 июня 1942 года

Обратный перелет в Полтаву…

27 июня 1942 года

…В 18 часов пришла телеграмма фельдмаршала Кейтеля, согласно которой фюрер в связи с делом о потерянных секретных документах приказал сместить с должностей командира ХХХХ танкового корпуса, его начальника штаба и командира 23-й танковой дивизии. Мне предстояло решить вопрос о конкретной дате смещения. Предназначенные для замены генералы уже прибыли на место. Если отвлечься от самого дела, то смещение с должностей обоих превосходных и сработавшихся друг с другом танковых командиров было достойно всяческого сожаления, ибо ХХХХ танковый корпус должен стать главной ударной силой 6-й армии в предстоящем наступлении.

Телефонные разговоры с Гальдером и Шмундтом подтвердили, что мое впечатление о том, что фюрер успокоился после моего доклада 25-го числа, оказалось верным. При изучении представленных документов фюрер, однако, был неприятно поражен тем, что было решено привлечь к суду одного писаря из 23-й танковой дивизии. Это заставило фюрера подумать, будто командиры пытаются свалить вину на своих подчиненных!

Уже во время доклада фюреру 25-го числа я сказал, что судебного преследования писаря не будет. Но, кроме того, что я считал возбуждение дела против этого унтер-офицера совершенно излишним, мне было непонятно, какой дополнительный свет могло пролить это преследование на существо дела. Фактически, однако, дело это было возбуждено уже 23-го числа при всяком отсутствии каких-либо подозрительных моментов! Излишнее волнение высших командиров со всеми его последствиями тоже было совершенно ненужным.

Я позвонил фюреру, доложил ему об этом факте и сказал, что для меня было бы слишком тяжким бременем брать на себя ответственность за тяжкие последствия совершенно невнятных обвинений. Фюрер отмел мои сомнения и добавил, что его вывело из себя намерение возбудить дело против рядового писаря. Я ответил, что сама мысль о суде над унтер-офицером нелепа уже потому, что приказ о возбуждении дела был отдан самим командиром танкового корпуса. На мой вопрос, остаются ли в силе приказы, касающиеся командиров и начальника штаба, фюрер ответил утвердительно.

28 июня 1942 года

…Когда я услышал, что командующий 6-й армией Паулюс носится с мыслью явиться к военным следователям, чтобы возбудить против себя расследование в связи с этим делом[374], я сказал ему: «Это даже не обсуждается. Держите голову выше!»

30 июня 1942 года

…6-я армия начала наступление. Между Волчанском и Нещеголом она натолкнулась на мощное сопротивление вкопанных в землю танков…

3 июля 1942 года

В 7:00 приехал фюрер. Несмотря на то что из ставки фюрер вылетел около четырех часов утра, он очень общителен и дружелюбен. Он подтвердил сказанное вчера Гальдером и дал мне полную свободу обойти Воронеж, если его взятие потребует слишком тяжелых боев…

…Под конец Гальдер задал вопрос о разделении командования для проведения операции «Блау-2». Я остался при своем старом мнении, потому что за планирование, развертывание и подготовку сил отвечаю я, и поэтому выделение второй группы армий лишь осложнит командование… Вопрос так и остался нерешенным.

Во время беседы фюрер посмеялся над тем, что англичане смещают с должности каждого генерала, у которого что-то не получилось, так как это подрывает боеготовность их вооруженных сил!

…Враг на фронте 6-й армии разбит…

5 июля 1942 года

…Пришел приказ, согласно которому Лист должен с 7-го числа принять командование 1-й танковой, 11-й и 17-й армиями. Таким образом ход сражения расколот на две части…

13 июля