Самые громкие мистификации от Рамзеса до Трампа - Петер Келер

Дуэнзинг увидел во всем этом шанс использовать свою тактику «ливерной колбасы». Нужно «прорвать середину демонстрации, чтобы края разошлись». В 20:00 Дуэнзинг скомандовал: «Дубинки наизготовку! На зачистку!» И полиция с дубинками, собаками и водометами врезалась в толпу, которая отступила к проулку. Студент Бенно Онезорг и несколько других демонстрантов бросились в задний двор дома на Крумменштрассе, 66/67. Полицейские преследовали их и избивали. Примерно в 20:30 сержант полиции Карл-Хайнц Куррас с пистолетом в руке приблизился к Онезоргу сзади и спустил курок. Онезорг рухнул на землю. Полицейские еще раз его пнули.

На следующий день полиция заговорила о «рикошете» после предупредительного выстрела. На самом деле выстрел в голову произвели с близкого расстояния. Непосредственно перед выстрелом свидетели слышали, как кто-то кричал, возможно, сам Онезорг: «Пожалуйста, пожалуйста, не стреляйте!» Затем кто-то заорал на Курраса: «Ты спятил — здесь стрелять?!» Тот промямлил, что пуля сама вылетела. Спустя минуту последовала команда: «Куррас, давай назад! Беги! Живо!» Были очевидцы и, поскольку неподалеку находились журналисты, остались фотографии, видео и запись всего произошедшего.

Приехала скорая помощь, однако две клиники отказались принять Бенно Онезорга. Согласилась только больница в Моабите, но было слишком поздно.

Генрих Альберц тоже все понял с опозданием. Он подал в отставку 26 сентября, выразив сожаление по поводу полицейской операции.

Для Карла-Хайнца Курраса, напротив, все сложилось очень удачно. 21 ноября его оправдали по обвинению в причинении смерти по неосторожности (!), поскольку он действовал в целях самообороны (!). Ему помогло еще одно ложное показание. Будто бы его жестоко избили несколько демонстрантов, а еще он видел у них ножи. «Сначала пинали, затем потянулись за ножами…» — так звучала ключевая фраза в статье, опубликованной шпрингеровской газетой «Вельт» под заголовком «Сотрудник крипо застрелил студента в целях самообороны», где сообщалось о произошедшем. И правосудие пошло по указанному пути.

Полиция, шпрингеровская пресса и большинство берлинцев остались довольны. Многие студенты, наоборот, пришли в ужас. Все то, о чем прежде спорили дома в близком кругу, о чем умозрительно рассуждали в стенах университета, стало явью: национал-социализм продолжает жить в представителях государства и в сознании народа.

В 1967 году берлинская полиция состояла преимущественно из бывших солдат вермахта, многие из которых принимали активное участие в подавлении партизанской борьбы на Восточном фронте. Сенатор Вольфганг Бюш (СДПГ) невольно напомнил об этом, продемонстрировав свой милитаристский взгляд на демократический протест. Он упрекнул студентов в «партизанщине», ведь они действовали как нерегулярные войска.

Половина берлинских начальников полиции в войну на уничтожение против Советского Союза были офицерами или делали первые шаги на пути к успеху при национал-социализме. Руководитель полиции Дуензинг — офицер генерального штаба вермахта, Гельмут Штарке, начальник Курраса, — военно-воздушный десантник вермахта, кавалер Железного креста I степени. Ханс-Ульрих Вернер, начальник полиции Западного Берлина, к которой принадлежал Куррас, — в прошлом член НСДП, во время Второй мировой войны подавлял сопротивление в Украине и в Италии. И не только полиция отравлена нацизмом. С прессой, особенно западноберлинской, и с немецким населением дела обстояли не лучше.

Штарке объявил, что «время послаблений прошло» и «после следующих беспорядков господа студенты немало удивятся тому, что их ждет». Однако после 2 июня удивляться пришлось консервативной общественности, потому что не вызывающие подозрений профессора, либеральная интеллигенция, школьники и подмастерья встали на сторону протестовавших студентов. «Франкфуртер Алльгемайне Цайтунг» с недоумением отметила, что на похоронах присутствовало довольно много людей, и высмеяла траур по погибшему, озаглавив репортаж «Театр Онезорга».

Под впечатлением от событий 2 июня и отношения властей, полиции и судебных органов сформировалось радикальное протестное движение АПО — антипарламентская оппозиция. Государство не гнушалось применять насилие — и ему отвечали тем же. «Движение 2 июня» и «Фракция Красной армии», организованные по образцу герильи — партизанской войны в странах третьего мира, — собирались вести вооруженную борьбу в городах Запада. «На террор ответ — террор», — откликнулась на смерть Бенно Онезорга шпрингеровская газета В. Z. («Берлинер Цайтунг»). Новость — это самое обещание террора — оказалась правдивой, но страшнее, чем предполагалось изначально.

Игры должны продолжаться!

Мюнхен, 5 сентября 1972 года. Все закончилось хорошо: заложники освобождены! В 23:00 Людвиг Поллак от имени Национального олимпийского комитета сообщил о благополучном завершении инцидента с захватом заложников. В ходе операции четверо террористов из палестинской экстремистской группировки «Черный сентябрь» уничтожены на военном аэродроме Фюрстенфельдбрука, израильские заложники освобождены. Новостное агентство «Рейтер» опубликовало добрые вести в 23:30, несколькими минутами позднее их подхватило немецкое телевидение, а в 00:05 к прессе вышел спикер правительства Конрад Алерс и объявил об «удачной и хорошо проведенной операции».

Никто из них не знал, о чем говорит. В потоке информации от перебивающих друг друга политиков и журналистов уже не представлялось возможным разобраться, где правда, а где ложь, и правдивые данные утонули в хаосе и смятении. После 20 напряженных часов у людей просто сдавали нервы. Все цеплялись за новости, приносящие наконец облегчение, избавляющие от напряжения и оправдывающие надежды. Тем более что захват заложников имел опасный политический контекст: как назло, в Германии, которая хочет смыть тени прошлого и представить себя в качестве просветленной и гостеприимной нации, на глазах у всего мира происходит террористический акт, направленный против евреев. Два члена израильской олимпийской команды убиты еще утром.

Известно, что к полуночи события в Фюрстенфельдбруке еще не подошли к завершению, не говоря уже о счастливом финале. Там ждал «Боинг-727», к нему переправляли на вертолетах восемь террористов и девять выживших заложников из израильской сборной. Изначально палестинская группировка, ворвавшись ранним утром 5 сентября в квартиры Олимпийской деревни, отданные израильской команде, потребовала освобождения порядка 200 палестинских заключенных из израильских, а также Андреаса Баадера и Ульрики Майнхоф[28] из немецких тюрем. Теперь они изъявили желание улететь в арабскую страну. Немецкая сторона якобы согласилась, но в Фюрстенфельдбруке планировалось проведение захвата. Израиль предложил направить для освобождения заложников специальное подразделение. Предложение отклонили за ненадобностью и, как выяснилось, напрасно, поскольку немецкая полиция оказалась недостаточно компетентной, чтобы освободить заложников. В итоге операция завершилась провалом: погибли все израильские заложники, убит один полицейский, тяжело ранен один из пилотов вертолета. Из восьмерых террористов пятеро погибли, трое захвачены. Только под утро, когда министр внутренних дел Германии Ганс-Дитрих Геншер и его баварский коллега Бруно Мерк выступили перед прессой, стало ясно, что все кончилось плохо.

Но не игры — те продолжились после однодневного перерыва.