Коко Шанель. Я сама — мода - Мишель Марли

Она не могла вспомнить, слышала ли когда-нибудь в молодости «Фантастическую симфонию», но даже если и слышала, то уж точно не знала, что это творение Гектора Берлиоза. Все ее знания о музыке пришли вместе со Стравинским. В монастырской церкви Обазина, конечно же, исполнялись хоралы и некоторые другие произведения, но все связанное с этим временем неизменно вызывало у нее чувство отторжения. Может быть, именно поэтому она так восторгалась глупыми популярными песенками из репертуара кафешантана?

Смутный вопрос все настойчивее звучал в ее голове: а что, если съездить туда? Или поездка в Овернь — это так же нелепо, как и ее выступления перед гостями, в основном мужского пола, провинциальных городков Мулена и Виши? Великий князь — не самая подходящая кандидатура на роль исповедника. Даже с Боем они никогда не ездили туда, где прошли ее детство и юность. От этой мысли Габриэль вдруг испытала острое чувство вины. Она так и не открыла Бою правду о себе, но собиралась позволить другому мужчине узнать ее. Это неправильно. Выпустив руку Дмитрия, погруженная в свои мысли, она медленно пошла к выходу из церкви.

Отель, где они остановились, располагался в старом городе прямо на берегу Роны, в узком здании желтого цвета с голубыми ставнями. Их на удивление шикарные номера не были соединены общей дверью, как они рассчитывали, зато в их распоряжении оказалась большая терраса, объединяющая обе комнаты. На ней они и решили выпить по бокалу шампанского с видом на закат. Солнце будто погружалось в реку, озаряя своими последними лучами железнодорожный мост, и мягкие сумерки ложились на черепичные крыши домов, окрашивая их в таинственный фиолетовый цвет.

Потом они пошли в маленький ресторанчик неподалеку, где их никто не знал и где они могли от души насладиться местными деликатесами: рататуем и ягненком, запеченным с ароматными прованскими травами. Позабыв о времени, они весело болтали и по очереди угощали друг друга едой со своих тарелок.

После сытного ужина они решили немного прогуляться. Было тихо, улочки опустели, и только звук скрипки нарушал ночную тишину: где-то рядом одинокий уличный музыкант играл мелодии из «Кармен».

— Эта опера родилась здесь, — прошептала Габриэль, когда они подошли ближе. Она вспомнила, что рассказывал ей Стравинский как-то после концерта. — На написание либретто Проспера Мериме вдохновили прекрасные женщины Арля.

— Я их не заметил. Я вижу только тебя, Коко, — просто и без малейшего намека на галантную шутку ответил Дмитрий.

«Он заслуживает того, чтобы знать правду», — подумала Габриэль. Но уже через мгновение чувство вины перед умершим снова напомнило о себе болезненным уколом в сердце. О своем детстве она рассказывала Бою то же самое, что и всем остальным, — леденящие душу истории, не имевшие ничего общего с действительностью. Она врала о двух строгих буржуазных тетушках, которые вырастили ее, и об отце, который уехал в Америку и сколотил там целое состояние, которое не горел желанием делить со своими отпрысками. Так почему же ей так хочется рассказать неприглядную правду мужчине, чей общественный статус гораздо выше того, которым обладал Артур Кэйпел? Мужчине, с которым судьба свела ее, быть может, лишь на считаные дни? Кто знает, продолжатся ли их отношения после возвращения в Париж.

Габриэль молчала, одолеваемая невеселыми мыслями. Но теперь это была уже не тоска по Бою. Она боролась со своими чувствами и со своей ставшей уже очевидной привязанностью к Дмитрию Павловичу Романову. Еще недавно казалось, что это всего лишь романтическое приключение. Интрижка, какая рано или поздно случается в жизни каждого мужчины — веселый праздник, не предполагающий серьезных чувств. Именно это Габриэль искала, встречаясь со Стравинским, — и получила, что хотела. Но никак не рассчитывала на такую искренность и такое глубокое понимание, не ожидала, что ее с непреодолимой силой будет тянуть к Дмитрию, и далеко не только физически. Она чувствовала, что теперь ей нужно гораздо больше, чем просто секс и приятная компания. Все изменилось. Но и она уже не наивная девочка, которая ждет прекрасного принца.

Вернувшись в свой номер, Габриэль, несмотря на теплую весеннюю ночь, плотно закрыла дверь на террасу.

* * *

На следующее утро они по старой римской дороге поехали в Авиньон. Всю дорогу Габриэль пребывала в задумчивости, не замечая дивного пейзажа за окном, и подняла глаза, лишь когда, свернув по указателю на Пон-дю-Гар, Дмитрий остановил машину неподалеку от знаменитого римского виадука. Они погуляли вдоль берега, бросая камешки в реку и наблюдая, как расходятся круги на прозрачной воде.

— Здесь так пахнет! Чем-то похоже на мой аромат, — сказала Габриэль, глубоко вдохнув пряный утренний воздух. Она обрадовалась случайно подвернувшейся теме для разговора, такой приятной для нее и при этом никак не связанной с ней самой.

— Такая свежесть бывает здесь только весной. Когда станет жарко, этого уже не будет.

Она кивнула, с наслаждением втягивая воздух.

— Это как раз самое удивительное в твоей туалетной воде — кристальная прозрачность аромата. Как и в «Буке де Катрин». Мне сразу вспоминаются белые ночи Петрограда… — Дмитрий опустил голову и тихо добавил: — Я бы так хотел показать их тебе.

— Я бы тоже этого хотела.

Чтобы отвлечь Дмитрия от грустных мыслей, которые сама только что с трудом поборола, Габриэль заговорила о другом.

— Месье Бо говорил, что включил в композицию особый сорт жасмина, который растет только на юге Франции — нигде больше его не найти.

— Поэтому «Шанель № 5» такие дорогие?

— Да, но это меня не пугает.

Подробно объяснив все детали, Эрнест Бо подчеркнул, что производство будет весьма дорогостоящим. Но расходы мало заботили Габриэль — она могла себе это позволить. Это ведь всего одна партия, и она послужит отличной рекламой Модному Дому Шанель.

— Ты самая необыкновенная женщина, какую я только встречал, — сказал Дмитрий нежно, поправляя выбившуюся из-за уха прядь ее волос.

— Я всего лишь простая девчонка из Оверни, — неожиданно для самой себя ответила она, и эти случайно слетевшие с ее губ слова вновь вернули Габриэль к раздумьям о том, стоит ли предлагать Дмитрию экскурсию в ее прошлое. Но, как бы то ни было, настроение у нее существенно улучшилось.

В Авиньоне они поселились в отеле «Европа», располагающемся в живописном дворце восемнадцатого века с восхитительным внутренним двориком, посреди которого журчал фонтан. Как и все туристы, приезжающие сюда, они решили первым делом прогуляться вдоль древних городских стен, а затем осмотреть папский