Инженер Империи. Дальний Рубеж - Виктор Ступников

— А ты уверен, что мы сможем столько очистить? — спросила она, скептически окинув взглядом карту, на которой наше поместье выглядело крошечной точкой в огромном враждебном мире.

— Завод будет работать. Я уже запустил один механизм. Остальное — дело техники и… моих способностей.

Я не стал вдаваться в подробности о холодной силе, пульсирующей в пальцах. Маша и так знала достаточно.

— Твоя задача — не вести переговоры. Твоя задача — доставить это письмо и донести одну мысль: мы — не просто отчаявшиеся люди за стеной. Мы — сила. Мы — альтернатива. И мы поможем ей снять с шеи удавку Юлославских.

Она сложила письмо аккуратным квадратом и спрятала его в потайной карман своей потертой куртки.

— Хорошо. Я сделаю это. Но что, если она откажется? Или испугается?

— Тогда ты просто побудешь с ней. Поддержишь. Напомнишь, что у нее есть друзья за стенами ее имения. Иногда сама тень альтернативы страшнее для врага, чем прямое нападение. Юлославские узнают, что у де Нотель есть другой выбор. И это уже заставит их нервничать.

Маша кивнула, ее лицо стало серьезным, взрослым. В ее глазах читалась готовность к опасности.

— Когда выезжать?

— Немедленно. Возьми двух моих лучших бойцов. Не героев, а тех, кто умеет не ввязываться в драку и увести погоню. Если что-то пойдет не так… письмо уничтожь. Понимаешь?

— Понимаю, — она сделала шаг ко мне и обняла меня коротким, крепким объятием. — Береги себя, брат. И свою магию. Не переусердствуй.

— И ты береги себя, сестра. Наша дипломатия теперь важнее любой стены.

Маша уже хотела уйти, но мой вопрос её остановил:

— Ты же зачем-то приходила, я тебя перебил…

— Это неважно, мелочи, — она улыбнулась и по-детски непринужденно пожала плечами. И я ей поверил, что это были мелочи…

Она выскользнула из кабинета так же бесшумно, как и появилась. Я остался один, прислушиваясь к удаляющемуся реву мотора, который вскоре слился с общим грохотом стройки.

Я вышел на крыльцо поместья. Воздух по-прежнему звенел от ударов и криков. На стене полыхали костры. Капитан Немиров, должно быть, уже ушел в лес на свою беззвучную охоту. Геннадий копошился в цехах, вдыхая жизнь в мертвый металл. А моя сестра мчалась по опасной дороге, чтобы бросить вызов целой империи алчности.

Война с князем висела в воздухе, холодная и неизбежная. Тени из леса обрели голос и предъявили свои права на неведомый «ключ». Голод стучался в наши ворота.

Но в этот момент я не чувствовал страха. Я чувствовал странное, холодное спокойствие. Мы больше не просто выживали. Мы делали ходы. Во всех направлениях. Мы становились проблемой для всех, кто думал, что нас можно сломать.

Я посмотрел на свои руки. Пустота внутри снова наполнилась, готовая излиться в металл, в планы, в волю к сопротивлению.

«Хорошо, — подумал я, обращаясь ко всем нашим врагам сразу. — Вы хотите войны? Вы хотите ключ? Вы хотите нашу землю? Тогда приходите и попробуйте взять. Но теперь у нас есть не просто голодные вассалы. У нас есть крепость. И ей есть что защищать».

И я пошел обратно к стене. К грохоту. К огню. К своей судьбе.

Шум на стене встретил меня оглушительной симфонией прогресса и отчаяния. Грохот молотов о камень, скрежет пил по дереву, диссонирующий лязг железа — всё это сливалось в единый гул, похожий на дыхание гигантского, раненого, но яростного зверя. Воздух был густ от пыли, дыма и запаха пота. Люди, покрытые грязью и копотью, двигались с какой-то одержимой, почти маниакальной целеустремленностью. Страх перед следующей атакой переплавлялся в ярость, а ярость — в кирпичи и балки.

Я увидел Петра. Он, стоя на шатких лесах у недостроенной башни, орал что-то двум рабочим, указывая на систему только что смонтированных желобов для кипятка. Его лицо сияло лихорадочной энергией, синяки под глазами казались всего лишь тенями от пламени его одержимости.

— Ваше сиятельство! — крикнул он, заметив меня. — Смотрите! Первая линия защиты почти готова! Через час будем тестировать!

Я лишь кивнул, давая ему понять, что верю в его гений. Мой взгляд скользнул дальше, вдоль линии укреплений. Всюду кипела работа. Но за этим внешним подъемом я видел истощение. Видел дрожащие от усталости руки, сжимавшие кирки. Видел пустые взгляды женщин, таскавших камни. Силы людей были на пределе. Голод и страх точили их изнутри быстрее любой тени.

Внезапно нарастающий гул у ворот заставил меня обернуться. Грохот на мгновение стих, сменившись возбужденными, но уже не тревожными, а почти радостными криками. Это возвращалась вторая группа — те, кого я отправил на заброшенные поля к востоку от поместья. Их телеги были полны. Не богато, но щедро: выкопанные корнеплоды, грубая, почти одичавшая капуста, мешки с сушеным бурьяном, который можно было пустить на чай.

Во главе колонны шел старший, его лицо было опалено солнцем и ветром, но глаза горели.

— Ваше сиятельство! Земля-то живая!

Забросили они ее зря! Мы нарыли, сколько смогли! И… — он осекся, оглянулся на своих людей

— И тварей не видели. Ни одной. Как сквозь землю провалились.

Тишина. Слово «провалились» повисло в воздухе, зловещее и обнадеживающее одновременно. Отсутствие угрозы было почти страшнее внезапной атаки. Что они замышляли?

— Молодец, — голос мой прозвучал хрипло. — Отнеси всё в кладовые. Распредели поровну. Детям и раненым — двойную пайку.

Люди бросились разгружать телеги, в их движениях появилась новая, подпитанная надеждой скорость. Но мои чувства только сильнее обострились. Затишье перед бурей. Они копили силы. Или готовили что-то новое.

Я спустился со стены и направился к лазарету. Воздух здесь был густым и тяжёлым, пахлом хвои, ромашки и гноя. Сестра Агата, худая и серая, как монахиня-призрак, бесшумно перемещалась между соломенными тюфяками, на которых стонали раненые. Она подняла на меня усталые, всепонимающие глаза.

— Новые не поступали, — сказала она тихо, без всяких приветствий. — Старые… держатся. Лихая трава и ваша… сила… помогают. Но лекарств нет. Бинтов нет. Обезболивающее — на один тяжёлый день.

Я кивнул, сжимая кулаки. Завод, еда, оружие… и теперь медикаменты. Список потребностей рос быстрее, чем наши возможности. Я прошелся между койками, кладя руку на лоб некоторым бойцам. Холодная сила внутри отзывалась слабым импульсом, снимая жар, притупляя боль. Ненадолго. Капли в море.