Золотой тролль - Ярослав Маратович Васильев

и отказался от титула на основании того самого правила, что маги уходят из семьи. И передал право наследования брату. А когда его отец не успокоился, и даже обвинил жену в супружеской неверности, лишь бы лишить младшего сына наследства, дед на это потребовал публичной экспертизы. И по результатам обвинил своего отца... Ну в общем, там много было, включая сор, который обычно за пределы дома стараются не выносить. Такой отсталый ретроград, как мой прадед, не выдержал позора и в итоге покончил с собой. Мой дед спокойно уехал доучиваться в Бастонь, а его брат остался заниматься делами семьи как новый граф Лефевр. Если честно, это был идеальный выбор. Дедушка Франсиск, я его помню, был прирождённым администратором. Луи, кстати, в этом в отца пошёл. Именно во многом благодаря дедушке Франсиску семья в те мутные годы и уцелела, а не исчезла, как многие другие Старшие семьи. Жалко, тебя с ним не познакомить, потрясающий был старик. Они вообще были очень дружны, два брата, мой дед и дедушка Франсиск. И даже скончались буквально почти одновременно, с разницей в полгода.

Несколько минут Жюльет молчала, переваривая рассказ и механически заедая его чем-то со стола. Ела мясо и абсолютно не чувствовала его вкуса, дальше задумчиво вместо посолить еду чуть не плеснула в тарелку вино, перепутав бокал с солонкой. Наконец, сказала:

– Объясни, пожалуйста, нестыковку. Ты говорил, что Луи поздний ребёнок, но его отец ненамного младше твоего деда. А вы с Луи – погодки. Не монахом же твой двоюродный дед жил?

– У нас всё то поколение – та ещё история,– неожиданно улыбнулся Гийом. – Когда всё свалилось на деда Франсиска, у него уже была возлюбленная, но из простолюдинов. А тогда и границы сословий жёсткие были, наследие королевской эпохи. И после скандала просто так жениться на этой девушке он не мог. Она согласилась на статус любовницы, у них родилось две дочери, причём моих тётушек дед Франсиск признал и официально удочерил. Но наследовать они не могли – салическое право, так что деду Франсиску пришлось официально жениться на подходящей девушке из Старой семьи. И при этом не знаю уж, как они уживались, но и свою возлюбленную он никуда не прогнал. Многие ждали, что после его смерти будет скандал, как стервятники на похороны слетелись. А бабушка Анастас и тётя Ирен, обнявшись, плакали над его гробом. После чего вдвоём уехали куда-то на юг как компаньонки к одной из моих тётушек, дочери бабушки Анастас. И сейчас там живут. В общем, сложная история.

– А Кларисса?

Гийом скривился:

– Очень красивая и умная амбициозная стерва. Наша сильно дальняя родственница, так что формально препятствий для брака со мной или Луи нет. А ещё ей очень хотелось занять высокое положение. С Луи у них не срослось сразу, тот её послал при первой же встрече. Она пыталась окрутить меня. С подачи своей мамаши, а потом её семейка планировала поднять вопрос, что как бы я по салическому праву старший, а отречение моего деда не действительно. Попробовала меня с кузеном стравить и рассорить тогда. Не учла, что Луи я поверю больше, чем ей, и после его объяснений начну, скажем так, некоторые щекотливые моменты перепроверять. И вот сейчас от своей ветви клана приезжает Кларисса. Если я буду один, она же обязательно запросто попробует опять чего-то провернуть.

– Уговорил, – решительно сказала Жюльетт. – И вообще, чтобы я такое событие пропустила? Уверена, будет очень интересно.

– Это да, – уныло согласился Гийом. – Глядя на список участников в этом году – не соскучишься.

Глава 14

Что было удобно – в Реффювей получалось доехать по железной дороге. А дальше из багажного вагона Гийом достал свой ковёр – как раз после техобслуживания он резво тянул двоих пассажиров и пару чемоданов с вещами на несколько дней. Дорога из города в сторону графского замка шла сначала вниз по реке в тени буковых лесов, причём на удивление хорошая, новая. Не обычная для сельской местности грунтовка, а скорее как большие магистрали между городами – покрыта шлаковой дроблёной крошкой, оставшейся от выплавки железа, которую потом сплавляли при помощи духов огня и земли в плотное ровное покрытие. Такая дорога идеально подходила как для ковров, обеспечивая сильфам повышенный уровень отталкивания, так и для телег или локомобилей. Нестись по ней, особенно когда тёплый день, вокруг свежая зелень молодых листочков, а ветер в лицо – просто удовольствие. Тем более, дорогу проложили двухполосную.

– Хорошо живёт твой кузен Луи, – удивилась Жюльетт. – Даже отдельно дорогу, смотрю, построили в замок.

– Что интересно, я был здесь прошлым летом – и ничего такого не было. Обычная в пределах округа грунтовая дорога. Похоже, новостей в этот раз будет много.

Ехать с ветерком получилось не очень долго. Перескочив через мост, здесь дорога стала самой обычной колеистой утрамбованной до твёрдости камня грунтовкой. Зато очень приятно дальше побежала луговою стороною: ровной и покрытой густой травой. Зелёная, уже покрытая цветами, душистая, равнина до горизонта приводила в восхищенье. Несколько хищных птиц точками в небе тут же с интересом зависли ближе к дороге в надежде, что ковёр спугнёт кого-то из луговых обитателей.

– А тут всё в порядке, как и раньше, – удивился Гийом.

– Не достроили, – девушка махнула рукой в сторону нескольких снятых с колёс фургончиков явно со строительным инвентарём, и сидевшего рядом сторожа, флегматично провожавшего взглядом пролетающий мимо ковёр.

– Да, похоже. Видимо, из-за встречи представителей семей стройку на пару дней приостановили, – согласился Гийом. – А вообще странно. По плану, твёрдую дорогу тут лет десять, как должны были сделать, вопрос был: за чей счёт. Дед Франсиск категорически отказался делать её за счёт семьи, настаивая, что эта дорога по всем планам принадлежит округу. Власти округа также категорично отказывались, мол, не времена Королевства, и Лефевры не их графы, чтобы за счёт округа дорогу делать. Потом на Луи пытались давить, он ещё резче ответил. Мой кузен в хорошем смысле – немножко жмот, не жадина, но за семейный грош удавится. И чего интересно, поменялось?

От моста ехать было недалеко, всего километра четыре, но самая настоящая летняя жара и дорога посреди ровных как стол и пустых лугов быстро утомили. Наконец, то справа, то слева замелькали одинокие деревца, которые очень скоро превратились сначала в отдельные группы деревьев, а потом в тенистую дубовую рощу. Пропали утомляющие глаза однообразностью луга. Запахи пыли, молодой травы и ранних цветов сменились ароматами тени и недавно распустившихся молоденьких листочков,