Космос. Иллюстрированная история астрономии и космологии - Джон Норт

Примечательно следующее: очень многие звезды имеют в китайском языке названия, свидетельствующие об их использовании когда-то в качестве полярных; начало этой традиции восходит по меньшей мере к третьему тысячелетию до н. э. Во времена Шэнь Ко этой звездой (по современной номенклатуре) была 4339 Жирафа. В V в. она отстояла от истинного полюса чуть больше, чем на один градус, но Шэнь Ко в свое время определил это расстояние как превышающее три китайских градуса (каждый из которых, как упоминалось ранее, равнялся 360°∕365,25), и это вряд ли можно считать удовлетворительным результатом.

77

Модель «ивового листа» Шэнь Ко, объясняющая попятное движение планет

Другое нововведение Шэнь Ко – удаление из армиллярной сферы кольца, отображающего лунную траекторию, поскольку невозможно было изготовить его таким образом, чтобы оно воспроизводило обратное движение лунных узлов. Такие изменения не являлись революционными, но они позволили упростить систему, истощенную многовековой традицией. То же самое можно сказать и о запланированной им реформе календаря (если бы она состоялась). Вместо практиковавшегося с давних времен лунно-солнечного календаря он предложил использовать только солнечный. Ученый проявил проницательность, полагая, что это может быть воспринято как святотатство, и радикальная реформа календаря так и не была осуществлена вплоть до середины XIX в. И даже тогда, будучи введенной после восстания тайпинов, она оказалась недолговечной. В итоге в 1912 г. Китай принял западный (григорианский) календарь, но в основном для общественных нужд.

Период монгольского нашествия, называемый в Китае временем правления династии Юань, длился с 1260 по 1368 г. и стал свидетелем обновления астрономических норм в результате персидского и арабского влияний. Величайшим китайским астрономом этого периода был Го Шоу-цзин (1231–1316) – прекрасный математик и, кроме того, разработчик конструкции сложно устроенных водяных часов. Мы уже упоминали его имя в связи с теорией затмений и его важным трактатом «Шоуши ли», легшим в основу календаря, принятого новой династией. Восхитительная армиллярная сфера, изготовленная под его руководством для широты Пиньяна в Шаньси около 1276 г., дошла до наших дней, хотя и не в оригинальной форме, а в виде копии, датируемой 1437 г. Сохранилась также башня Джоу-гун – строение, возведенное Го Шоу-цзином около 1276 г. (реставрирована в эпоху династии Мин). Она предназначалась для измерения длины тени, отбрасываемой Солнцем от 12‐метрового гномона, посредством чего можно определять моменты солнцестояний. Этот величественный инструмент был снабжен 36‐метровой каменной шкалой, по всей длине которой тянулся желоб с водой для контроля правильного уровня. Как обычно, приоритетным направлением исследований являлись систематические наблюдения, а потребность в создании новых или усовершенствовании старых теорий была невелика.

В течение периода, называемого в Европе поздним Средневековьем, когда западная астрономия быстро набирала силу, положение дел в Китае отчетливо демонстрировало признаки упадка. Изделие отменного качества, свидетельствующее о высокой квалификации китайских мастеров – большая армиллярная сфера, изготовленная из бронзы и украшенная львами, драконами и другими символическими изображениями – стала высшим достижением китайской астрономии, пришедшимся на время правления династии Сун в XI в. Падение столицы под натиском чжурчжэней положило конец этому периоду высокого практического мастерства. Для общего пользования изготавливались инструменты разных типов. Например, водяные часы разнообразных инженерных конструкций, и даже благовонные часы, в которых время измерялось по выгоранию благовоний, забитых в спиральные пазы или в желобок, имеющий форму сложного лабиринта, но привлечение астрономических знаний для определения времени осталось на уровне примитивных солнечных часов. Династия Мин (1368–1644), сделавшая так много в области искусства, не оставила бы ничего памятного с точки зрения серьезной астрономии, если бы не один замечательный исторический эпизод – посещение Китая иезуитами. Это станет предметом нашего рассмотрения в последних разделах.

КОРЕЯ И ЯПОНИЯ

В древней японской мифологии главную роль играет богиня Солнца Аматэрасу. Ее брат, бог Луны Цукиеми, не столь значителен по положению, если не принимать во внимание нескольких историй о появлении японского архипелага, который обязан своим рождением союзу Солнца и Луны. Звезды, по всей видимости, занимают еще менее влиятельное положение. Сохранились ранние свидетельства о празднествах, посвященных отдельным звездам, но эта идея, скорее всего, пришла из Китая: письменные упоминания об этом начинают увеличиваться в числе со времени укоренения буддизма, пришедшего из Китая в VI в. н. э. Это культурное вторжение немедленно вызывает в Японии споры об отношениях между старыми японскими богами и богами буддийского пантеона. Наиболее разительные параллели наблюдались между японской богиней Солнца и солнечным мифом, связанным непосредственно с Буддой. В результате появилось представление о Будде Вайрочане (Лучезарном), которое продолжало использоваться в японских богослужениях вплоть до XIX в., когда его запретили.

Корея была, во многих отношениях, перевалочным пунктом китайской астрономии на ее пути в Японию. Случай, хорошо иллюстрирующий характер стихийного дрейфа идей через Азию, завершившийся морским путешествием в Японию, берет начало в VIII в., когда на службу в национальную обсерваторию Тан поступили специалисты, представлявшие как минимум три индийские школы. В VII и VIII вв. два индийских астронома – Цюйтань Ло и Гаутама Сиддхартха – сумели дослужиться до поста директора Управления астрономии Китая. В 729 г. ввели в употребление новый календарь – «Даянь ли», разработанный И Синем. Спустя три года индийский астроном Цюйтань Чжуань, полагавший, что его ученое мнение также должно приниматься в расчет, организовал при дворе диспут по поводу точности календаря. Он обвинил автора календаря в незаконных и к тому же ошибочных заимствованиях из индийских источников. Таким образом, устроили конкурс между тремя календарями – индийским (Наваграха, известным в Китае как «Цзючжи ли»), а также старой и новой версиями китайского календаря. В ходе конкурса было доказано, что лучшим является «Даянь ли». Поэтому индийский «Цзючжи ли» не оказал почти никакого влияния на официальную китайскую практику, однако, несмотря на это, он был принят в Корее и утвердился там на довольно долгое время. Он также, до известной степени, повлиял на корейскую математику, поскольку включал в себя тригонометрические таблицы и руководства по их использованию – предмет, в котором индийские астрономы были хорошо подкованы.

После заметной эмиграции из Кореи и Китая в VI, VII и VIII вв. в Японию, там, вслед за астрономией, учредили многие другие технические и научные профессии. До первого знакомства с европейской наукой (1543) японская наука о небе основывалась почти целиком на китайской и корейской традиции. В 607 г., во время правления в Китае династии Суй (581–618), японский император отправил в Китай послов; вернувшись, они рассказали о роли, которую играла астрономия в дворцовой жизни. В течение всего следующего столетия корейские специалисты часто приглашались для обучения своему мастерству в Японию, и по мере того как укоренялись китайские представления о мире, в китайскую модель стали внедряться новые институциональные стандарты. Подобно китайскому Управлению астрономии, японскому «Совету Инь-Ян» вменялось в обязанности заниматься астрологией, осуществлять инь-ян-прогнозирование и изготавливать календари, важные с точки зрения упорядочивания дворцовых церемоний. Нужно признать, что по степени привлечения аналитических навыков последний комплекс задач требовал наибольшей затраты сил и что на шкале человеческой мудрости, принятой в Китае, астрология и алхимия всегда ценились выше всего остального. Даже в период правления клана Токугавы (1600–1867), когда система конфуцианских ценностей сделала японский сёгунат (военное правительство) более восприимчивым к тому, чтобы начать придавать высокое значение математическим аспектам астрономии, наследственные семейства инь-ян-предсказателей продолжали занимать более высокие ступени в социальной иерархии. Это не предвещало ничего хорошего для развития астрономической теории.

До того как военный класс захватил власть, японское правительство было монополизировано наследственной придворной аристократией, которая в конечном счете полностью разрушила бюрократические структуры, заимствованные у Китая, и, таким