Виктор Васнецов - Екатерина Александровна Скоробогачева

писать об изразцах Елиз[авете] Григ[орьевне], но еще не собрался. Завидую, что, Бог даст, скоро будете в Абрамцеве. <…> Вообще о делах дома не беспокойся, а Приемышева[446] отсылай ко мне, т. е. пусть мне пишет, а ты без моего разрешения не можешь ничего платить. Впрочем, покуда 300 рублей ему достаточно. Я хоть усердно работаю, но много препятствий отнимают настоящую энергию – усталость, частые комитеты и посетители, которые не оставляют собор своим любезным вниманием. Освобожусь ли к 15 июня – не знаю. Впрочем, вторую поездку в Киев делать не хочется, лучше все кончить теперь. Хотя Царские врата придется писать в Москве. Я еще взял на себя работу – плащаницы, шелками шить будет Леля[447].<…> Сделал я это только ради Лели. Она по-прежнему и мила – и так же – жертва»[448].

Кроме того, высокую оценку подготовительным произведениям Виктора Васнецова к киевским росписям дал «пламенный» критик Владимир Стасов, писал об этом Павлу Третьякову 11 августа 1895 года: «…я пришел к убеждению, что Ваше собрание эскизов Васнецова – во многих случаях, даже в большинстве, важнее и лучше оригинальных его живописей в Киеве. Конечно, Ваша “вертушка” не в состоянии дать понятие о пышном, богатом золотом и веселом общем впечатлении Владимирской церкви. Но зато каждая отдельная фигура, каждый отдельный орнамент, каждая полоса орнамента – лучше, характернее, талантливее, чем то, что потом было выполнено на стенах храма»[449].

В сложнейшей, изнурительной работе над росписями для художника была важна поддержка и коллег, и друзей, и близких. К нему в Киев приезжал брат Аполлинарий, который не скрывал своего восхищения перед стенописью храма, перед титаническими усилиями всех художников-«соборян», среди которых, помимо Виктора Васнецова, без отдыха трудились Василий Котарбинский, Михаил Нестеров, братья Сведомские, Михаил Врубель (среди его эскизов для росписи комиссией были утверждены лишь орнаменты). После визита в Киев Аполлинарий Васнецов возвращался со светлым чувством и с поистине бесценными для него подарками – двумя небольшими, но тонко проработанными холстами: «Господь Вседержитель» Виктора Васнецова и «Благовещение» Михаила Нестерова, которые Аполлинарий Михайлович, дорожа такими дарами, разместил на видном месте в столовой своей квартиры.

Виктор Васнецов, бывая в гостях у брата, особенно подолгу задерживался в его мастерской – смотрел, критически оценивал его новые произведения: пейзажи их родного Русского Севера – вятских земель, а также Урала, Крыма, усадьбы Демьяново. Виктор Михайлович со свойственной ему прозорливостью понимал, что Аполлинарию дан талант пейзажиста эпических полотен, изображающих монументальную природу России, – именно они прославили художника еще до его увлечения образами древней Москвы. Полотна Аполлинария Васнецова уже приобретал Павел Третьяков для своей галереи, они выставлялись на российских и европейских выставках, получая награды и высокие отзывы. Пейзажи северных земель в то время были очень популярны, так как природа этого края считалась исконно русской, что соответствовало духовным и эстетическим приоритетам неорусского стиля, ярко заявившего о себе на рубеже XIХ – XX веков. Первые работы Васнецова на тему средневековой Москвы – это иллюстрации к поэме Лермонтова «Песня про купца Калашникова» – были созданы в 1891 году. 35-летний художник получил заказ изобразить Москву XVI века и сразу решил, что рисунки не могут быть фантазийно-мифическими, а должны максимально реалистично передать образы древней столицы. Для этого он начал изучать материалы в библиотеках, музеях, частных коллекциях и в конце концов настолько увлекся историей, что смог проводить научные исследования профессионально, разносторонне, как заинтересованный историк и археолог.

Также он исполнил ряд театральных декораций к операм на тему русской истории – предельно серьезно относясь к поставленной задаче, подобно старшему брату, что проявилось в напряженной художественной работе. К своим картинам Аполлинарий Васнецов прилагал «объяснительные чертежи», по которым исполнял подготовительные рисунки, дополняя его видом сверху, условными обозначениями и подписями, указывая, где и какие именно здания находились.

Виктор Васнецов среди живописных произведений младшего брата очень ценил сочиненные, но исключительно достоверные в своих трактовках архитектурные композиции старой Москвы. Одни из наиболее известных и при жизни автора, и ныне картин Аполлинария Васнецова этого цикла – «Основание Москвы», «Москва. XVII век», «Лубяной торг на Трубе», «Воскресенский мост в XVII веке», «Площадь Ивана Великого в Кремле», а также «Гонцы. Раниим утром в Кремле. Начало XVII века». Последнее из указанных полотен наиболее живо, убедительно передает образ подлинности русской старины. Все в нем достоверно – и таящий свет зари, и темные конные силуэты спешащих гонцов, и архитектура – массивные, словно молчащие терема, палаты с каменным нижним и деревянным верхним этажом, с крутыми лестницами гульбищ, и даже с декоративной скульптурой фантастического льва, настоящего «царя зверей», – именно таким он должен быть в представлении москвичей XVII века, никогда и не видевших его в реальности. Очевидно, что создать такой образ мог только художник, всецело увлеченный искусством, только человек, полностью преданный своему делу. Бесспорно, что эти качества, свойственные ему, во многом были заимствованы от Виктора Васнецова да и от других членов их большой вятской семьи. То же отмечал в одном из высказываний Александр Бенуа, говоря, что невозможно не поверить в его искренность в искусстве. В восприятии известного критика, Аполлинарий Михайлович на всю жизнь остался вятичем, выходцем из родной земли, которую он чтил, как и старший брат, куда также часто возвращался, хотя бы в своих картинах и воспоминаниях, если в действительности не было возможности приехать в вятский край. Бенуа писал: «Мне нравились его довольно наивные, и все же убедительные затеи “возрождения” прошлого обожаемой им Москвы и его попытки представить грандиозность и ширь сибирской природы….»[450]

В 1890-е годы оба брата продолжали активно работать на самых разных поприщах. Виктор Васнецов в первую очередь писал все новые картины, регулярно участвовал в выставках, как и подобает истинному художнику. В 1892 году он был удостоен диплома своей Alma Mater, стал действительным членом Императорской Академии художеств:

«Санкт-Петербургская Императорская Академия художеств за известность на художественном поприще признает и почитает живописца Виктора Михайловича Васнецова своим профессором с правами и преимуществами в установлениях Академии предписанными. Дан в С.-Петербурге за подписанием Президента и с приложением печати 1892 г. декабря 4-го дня»[451].

Как только выдалось свободное время, в сентябре 1893 года Виктор Михайлович поспешил вернуться в Москву, к семье, к воплощению своей мечты – строительству собственного дома. В его проекте полностью учитывались пожелания хозяина – жилые комнаты располагались на первом этаже, а на втором – мастерская, во избежание «рефлексов почвы и ближайших отражений»[452]. Очевидно, что такое пожелание мог оставить только художник-колорист, и также ясно, насколько для него были важны условия творчества, насколько значимую роль он придавал цвету в своем искусстве. Как только строительство дома было