Повелители стихий: начало - Саша Ленц

— Нам нельзя туда соваться, помнишь? — будничным тоном спросил Стэн.

— Неужели вам неинтересно что там? — искренне удивился Денис.

— Неужели тебе, что-то не понятно в слове «нельзя»?

— Мне не понятно, почему нельзя. Хранители показали нам всё, даже восточную башню, хотя для остальных она под запретом, но не показали что там. Почему?

Все четверо уставились в сторону двери, борясь с искушением заглянуть внутрь. Повисшую паузу прервал Дэш, хлопнув в ладоши. Он закинул одну руку на плечи Рикки, а другую Денису.

— Идёмте-ка лучше в столовую?

— Идёмте, — сразу же согласился Стэн. — Надо ещё закинуть дневники в комнату. Опять опоздаем…

— Слушайте, — Денис скинул руку друга, — не знаю как вам, а я умру от любопытства, если не узнаю что там.

— Не стоит туда соваться, Дэн, — сказала Рикки и тоже убрала руку Дэша. — Зачем нам неприятности? Экберт и так на нас косо смотрит.

— Да он на нас с первого дня косо смотрит и что теперь?

— Не стоит их раздражать, лишний раз, — вставил Стэн.

— Ха! И что они сделают? Выгонят нас? — усмехнулся Денис.

— Заставят вкалывать круглосуточно. И не у Шмуля, а у Яна, на живодёрне. Да мало ли? — проговорил Стэн с раздражением. — Я в столовую, короче!

Денис вопросительно посмотрел на Рикки и Дэша, те не спешили составить ему компанию.

— Ладно, — хмуро буркнул Денис, признавая поражение. — В столовую, так в столовую.

Но в столовой Денис задержался ненадолго. Проклятая дверь занозой засела в мыслях, и он решил, что не стоит упускать возможность всё разузнать. Денис быстро съел овсяную кашу, выпил кофе и оставил Дэша, Рикки и Стэна в компании Соло и Дарумы, сказав, что отправляется к Эльзе. В лазарет он не пошёл. Преодолев галерею, ведущую в западную башню, практически бегом, Денис подошёл к таинственной двери и, увидев её не запертой, безмерно обрадовался. Без тени сомнения он шагнул внутрь, в темноту.

Прислушался — почудилось, что из глубины доносилось лязганье цепей. Денис замер. Здравый смысл призывал: «вернись к друзьям», но азартное любопытство повело вперёд. Осторожно, на ощупь, придерживаясь стены, он спускался вниз. В абсолютном мраке делать это было не так-то просто.

Ступени уводили всё дальше и дальше вглубь, отвратительный запах сырости и гнили становился явственнее, а окружавшая тьма, казалось, начинала приобретать осязаемую плотность. Денис уже подумывал вернуться обратно, как вдруг внизу забрезжил тусклый свет. Свет лился из арочного проёма в стене, которым заканчивалась лестница.

Денис шагнул в арку и оказался в помещении, напоминавшим длинный коридор. По обе стороны тянулись металлические решётки, деля пространство на десятки маленьких камер. То самое лязганье цепей, здесь внизу слышалось совершенно отчётливо. Денис, стараясь ступать как можно тише, пошёл вперёд, осматриваясь на ходу. Всё вокруг действительно казалось очень старым: решётки местами были ржавые, каменные стены кое-где покрывал мох, на полу валялась скатанная в комки пыль.

Вдруг раздался кашель. Денис остановился. За кашлем последовал скрипучий низкий бас: что-то неразборчивое, вроде даже не на английском.

— Кто здесь?- спросил Денис, стараясь, чтобы голос прозвучал ровно. — Я увидел, что дверь открыта и…

— Я сказал, не стой там, мальчишка! — донёсся низкий дрожащий хрип. — Подойди ближе.

Денис застыл столбом, сердце застучало чаще. Он всмотрелся в темноту и увидел силуэт человека.

— Ну? Чего ты стоишь? Боишься меня?

Денис неуверенно пошёл вперёд, остановился у камеры, за решёткой которой сидел ветхий старец, укутанный в грязные лохмотья. Его тонкие седые волосы, больше напоминали дымку, кожа сильно обвисла и была покрыта отвратительными гнойными язвами, от него исходило страшное зловоние. Старик выглядел настолько отталкивающе, что Денис невольно отступил назад.

С огромным усилием, с натугой пленник поднялся с каменного пола, сковывающие его по рукам и ногам цепи громко зазвякали. Старик встал рядом с решёткой, и Денис сделал ещё один машинальный шаг назад.

— Ты боишься меня?

— Кто вы? — спросил Денис.

Старик его словно не слышал — он снова что-то залепетал на незнакомом языке, а потом добавил на английском:

— Я чувствую страх. Подойди ближе, я хочу рассмотреть тебя.

Старик прильнул к прутьям, ухватился за них. Слабый свет упал на его лицо, и отразился в мутных, словно стеклянных глазах. Губы искривились в подобии оскала, обнажив оставшиеся от зубов чёрные гнилушки. Денис смотрел на заживо разлагающегося человека, и его передёргивало от жуткого зрелища.

Старик захохотал.

— Вместилище! Такой ничтожный, такой хилый. Я вижу тебя насквозь!

Он потянул руки через решётки, но цепи не позволяли достать Дениса. Выражение лица пленника сделалось отчаянным.

— Подойди! — умоляюще прохрипел он. — Я хочу рассмотреть…

Старик загрёб рукой воздух — Денис шарахнулся назад и вдруг наткнулся на что-то. Он обернулся, увидел Экберта.

— Любопытство — не порок, — проговорил Хранитель. — Чего не скажешь о своеволии.

В ту же секунду из темноты выскочил Шай. Он схватил Дениса за правое запястье и ловким движением заломил руку за спину. Чтобы хоть немного ослабить боль Денис опустился на калено.

— Мы, кажется, предупреждали вас, что сюда заходить не следует, — Экберт нарочито растягивал каждое слово, — но вы похоже не в состоянии держать своё любопытство под контролем. Я не мог подозревать…

Рука затекала, Денис попытался встать, но Шай чуть повёл локоть вверх и вынудил его пригнуться к полу ещё ниже. Таким захватом он мог заставить и сальто сделать.

— … что всё настолько плачевно. Даже правила…

Денис был готов завыть от боли, а Хранитель продолжал тянуть время пустой болтовнёй, явно наслаждаясь моментом полного контроля над ситуацией.

— … никакие запреты не могут Вас остановить. И раз так, думаю, стоит дать возможность вашему пытливому уму изучить здесь всё поподробней.

Экберт открыл решётку одной из камер. Шай освободил руку Дениса из захвата и одновременно втолкнул его в камеру. Решётка за спиной захлопнулась, провернулся ключ в замке. Денис выпрямился и уставился на Хранителя.

— Вы серьёзно? — опешил он.

— Более чем, — ответил Экберт.

Без лишних церемоний он и Шай покинули подземелье.

Денис отошёл к стене и осел на пол, жалея правую руку. Он мысленно проклинал ненавистную парочку и строил предположения о том, сколько придётся просидеть в дисциплинарном заточении. Очевидно, долго это продлиться не могло. Его спохватятся,